– Он все время поминает Кэти, – вздохнула Лита.
Боцман витиевато высказал то, что думает о бабах вообще и о Кэти в частности.
Мара, не отреагировав на оскорбление всего женского рода, спросила озабоченно:
– Может, если поест, в ум придет? Он же на пустое брюхо хлещет винище.
– Я носил ему еду, – пискнул юнга. – Он кинул в меня табуреткой. Промазал.
– Наш капитан – и промазал? – изумился Райсул. – Ай, что вино с человеком делает!
Филин, до сих пор молча сидевший в углу трюма и почти ничего не понимавший в человеческой беседе, все же решил высказаться:
– Капитану плохо от вина? Может быть, не давать ему пить вино?
Все обернулись к илву. Тот засмущался от общего внимания.
– Да как же ему не дашь... – начала было Мара.
Но боцман перебил ее:
– Леташи, илв говорит дело. Видал я пьянчуг, что по несколько дней в запое валялись, а потом из него выходили – и ничего. Но наш-то не такой. Наш молодой и непривычный. Совсем у него мозги в узел завяжутся – что будем делать? Еще пойдет нас убивать... или подпалит «Миранду»...
– Я утром послушала, что он там мямлит, – неохотно сообщила Мара. – Он про наших лескатов говорил. Мол, надо выпустить тварюшек на свободу. Кэти, мол, его бросила, так пусть уж все его бросают...
– Плохо! – хмыкнул Отец. – Если и впрямь в море выпустит, нам с Марой долго их подманивать...
– Простака, может, и подманим, – угрюмо поправила пастушка, – а Лапушку вряд ли. Она бойкая, ее только выпусти без сетки...
– Так что илв говорит верно, – подытожил Отец. – Если надо – свяжем капитана. Веревками. И будем выводить из запоя.
– Веревками? – потрясенно переспросил юнга. – Это капитана-то?
Все подавленно замолчали. Поднять руку на капитана, даже пьяного в хлам...
– Запереть в каюте? – неуверенно предложил боцман. – Поорет изнутри, потом уснет...
– Голова-то при нем останется, – мрачно возразил Отец. – Причем пьяная и дурная. Сейчас он только ножами да табуретками кидается. А если вообразит, что в плену... Как бы не стал прямо из каюты командовать лескатами! Взлет-посадка, да по пьяни, да вслепую...
Все вздрогнули, представив себе, как шхуна нелепо болтается меж водой, небом и берегом, то набирая, то теряя высоту.
– Разобьет «Миранду», сын греха, – простонал Райсул.
– Вот что, – твердо сказала Мара, поднимаясь на ноги. – Вы тут думайте, как капитана в ум привести, а я займусь лескатами. Филин, ты все равно больше ничего умного ребятам не присоветуешь, пошли со мной. Возьмем все страховочные сети, соорудим в заливе маленький загон. Пусть пока тварюшки на мелководье поплещутся.
Филин охотно встал. Он и впрямь извелся, чувствуя общую беду, которой никак не мог помочь.
– Верно придумала, дочка, – одобрил Маркус Тамиш. – А вот как бы нам по-быстрому протрезвить наше сокровище, пока караван не ушел? А то ведь они с Райсулом и впрямь одни уйдут. И ничего хорошего из этого не выйдет.
Мара и Филин поднялись по лестнице. Илв выбрался на палубу, а Мара задержалась на ступеньках, выглянула наружу и сообщила:
– Опять задрых. Прямо на палубе, у двери. И нож в руке.
Боцман ухмыльнулся:
– Я летал на «Стреле ветра», так после хорошего боя на борту были раненые. А лекарь от страху надрался по самые брови. Так капитан опустил корабль на воду и велел лекаря швырнуть на веревке в море. Соленой воды наглотался – враз протрезвел.
– Положим, на «Стреле ветра» ты не служил, не ври, – усмехнулся Маркус Тамиш. – На военный фрегат леташей берут с оглядкой, с чего бы наняли беглого джермийского каторжника? Про пьяного лекаря ты услыхал в кабаке от небоходов со «Стрелы» – что, угадал я?
– Угадал, Отец, – смущенно буркнул Хаанс.
– А вот насчет купанья... Мара, дочка, погоди, не выпускай тварюшек из трюма. Лита, беги на берег, разводи костер, Райсул тебе поможет. Я научу тебя стряпать похлебку, которая крепко прочищает мозги с похмелья. Горячая, жирная, острая! Но там долго надо разваривать мясо, так что пускай наш господин и повелитель пока спит. А когда у тебя все будет готово...
* * *
Хлынувшая в горло соленая вода выдернула Бенца из тяжелого кошмара. Дик забарахтался, то погружаясь с головой, то вновь выныривая на поверхность и жадно глотая воздух.
Мир разлетелся на осколки и не желал вновь складываться в целое. Бенц не мог понять, что происходит, да и некогда было размышлять. Он отчаянно бился, пытаясь удержаться над водой и выкашлять из легких соленую обжигающую гадость.
Не сразу пришло понимание, что туловище перехватила веревка, режет под мышками, но помогает держаться на плаву.