Болело все тело, но страшнее всего сочилась болью голова. Но нельзя было позволить боли командовать собой – он в воде, он может утонуть!
Сознание прояснилось настолько, что Дик понял... нет, понять-то понял, но не поверил, счел продолжением кошмара. Не может же на самом деле быть такое, чтобы капитан судна болтался на веревке, сброшенной с борта?!
Корабль завис почти над водой. Так низко, что измученные, пульсирующие от боли глаза различали мерзкие рожи леташей, свесившихся через борт, любовавшихся на позор своего капитана.
Гнев даже вытеснил боль. Бунт на шхуне, да? Ладно, он еще доберется!.. Ну он тогда!.. Ну он их всех!..
* * *
Вытащенный на борт капитан попытался двинуть по первой же наглой морде – даже не понял, по чьей. Чья ближе!.. Но обессилевшее тело тоже его предало, кулак ушел в пустоту, а сзади на плечи легли тяжелые лапы. («Боцман», – промелькнуло в больном сознании.) Лапы дернули назад, прижали – и Дик шлепнулся на что-то твердое. Так же мельком понял, что его усадили на бочонок.
Перед ним возникла из марева Лита, в руках держала деревянную миску с чем-то пахучим. Желудок скрутило, когда Дик сообразил, что его собираются кормить.
Справа встала Мара, попыталась всунуть в руку ложку. Дик вяло отмахнулся.
– А ну, жри! – гаркнул сзади боцман. – Не то снова за борт брошу.
Каждое слово молотом било по голове, раскалывало ее на части. Не страх быть выброшенным за борт, а желание унять этот чудовищный голос заставило Бенца взять ложку. Через силу Дик принялся хлебать что-то обжигающее, густое, крепко заправленное таумекланским перцем.
* * *
– Ой, что теперь будет! – переживала Лита.
Команда маялась. Никто не рискнула сунуться в каюту, куда удалился капитан, прикончивший похлебку. Теперь леташи ожидали кары за самоуправство
В своей жизни все они знавали капитанов куда более суровых, чем этот юнец. Но Бенц был непредсказуем – и тем опасен.
– Долго его нету, – пискнул юнга.
– Может, снова спать лег? – предположил Филин.
– Должен бы в себя прийти, – тихо сказал Отец. – Вроде мы всё сделали как надо.
– Я слыхал, – озабоченно произнес боцман, – чтоб совсем выйти из запоя, надо бы еще ему бабу...
Он оборвал фразу на середине, увидев, как резко изменились лица обеих девушек.
– Еще чего! – гневно воскликнула Лита.
– Я тебе свою юбку одолжу! – рявкнула Мара. – Надень, иди в каюту и предложи ему...
Скрипнула, отворяясь, дверь каюты. Мара тут же замолчала.
Капитан шагнул на палубу – да, уже капитан, а не юнец, которого дружно выводили из запоя. Свежая рубаха, прямая осанка, причесанные волосы, выбритые щеки. Да, под глазами лежали синие круги, но глаза из-под набрякших век смотрели холодно и твердо.
Под этим взглядом каждый из леташей невольно шагнул назад. И каждый невольно подумал, что на бедре у капитана шпага, а за пояс заткнут пистолет.
– Так, – выдохнул Бенц, – и кто же из вас, подлецов, отправил меня за борт?
– Ну я, – мрачно прогудел боцман Хаанс.
– Не надо меня выгораживать, – жестко сказал Отец. – Я тебя швырнул, я! Что со мной сделаешь? Пристрелишь старика?
Филин выдал переливчатую трель, от волнения перейдя на родной язык.
– Ой, не могу! Мужчины, герои! – повела плечом Мара. – Скажите уж как есть: за борт капитана кинула баба!
– И эта баба – я! – запальчиво добавила Лита.
– Молчи, женщина! Я бросил! – гортанно воскликнул Райсул.
И даже юнга что-то пискнул, но его никто не услышал. Потому что капитан расхохотался – звонко, легко, по-мальчишески.
– А еще кот?.. – произнес он сквозь хохот. – Бертрана забыли, мерзавцы! Да чтобы наш котяра в стороне от бунта остался!..
Словно поняв, что речь идет о нем, Бертран Острый Коготь веско отозвался от порога камбуза:
– Мя-ау!
И тут грохнул общий смех – радостный, облегченный. Не смеялся только Филин. Он переводил взгляд с одного лица на другое, пытаясь понять: плохое уже кончилось? Все помирились?
Просмеявшись, капитан легким жестом поднял руку – и команда тут же заткнулась.
– Халфатийский караван еще не ушел? – деловито и серьезно (словно и не хохотал только что) спросил Бенц.
– Собираются в путь, – доложил Райсул.
– Отлично. Мы с тобой присоединимся к каравану. На «Миранде» за главного остается погонщик. Ведите корабль в этот городок... возле которого у сеора Антанио вилла.
– Фиаметтия, – поспешно подсказала Лита.