Так может, остановиться, подождать настырного и набить ему морду?
Дик замешкался. За эти мгновения стражник почти вскарабкался на забор. И вдруг он разжал пальцы, мешком свалился обратно на улицу и с выпученными глазами завыл нечто неразборчивое. Впрочем, Дик в этом вое уловил, хоть и с трудом, слова молитвы.
Бенц обернулся – и от потрясения сам едва не брякнулся с забора.
По улице легко неслось дивное видение. Молодая прекрасная женщина, словно сотканная из лунного сияния. Ее волосы были черны как ночь, глаза сверкали звездным блеском, одеяние колыхалось на бегу, словно полосы тумана. А два меча за спиной казались ледяными или хрустальными.
Бег ее был легок и грациозен, каждое движение полно было радости и свободы. Добежав до Дика и стражника, красавица остановилась, весело глядя то на одного, то на другого.
– Чего смотришь? – задорно крикнул ей Дик (от волнения – по-франусийски). – Я сроду ни одну женщину не ударил!
Стражник, видимо, не мог сказать того же о себе. Он снова завыл (на этот раз уже без слов), задом-задом попятился, вскочил на ноги и кинулся наутек.
Лунная Дева его не преследовала. Она откинула голову и рассмеялась. Ветер взвил ее длинные волосы. Не переставая смеяться, она невероятным прыжком взмыла на соседний забор и побежала дальше по гребню, невесомая и светлая.
Дик глядел ей вслед, и сердце разрывалось: никогда ему больше не увидеть ничего столь прекрасного.
«Кто ты? Одна из жен правителя? Служанка торговца? Старая нищенка? Луна и Байхент подарили тебе одну ночь воли, красоты и легкости. Вспомнишь ли утром, как бежала по спящему городу, неся за плечами два меча?»
Дик стряхнул с себя очарование увиденного. Да, рядом пробежала сказка, но сейчас к нему приближалась жизнь, причем на ходу она топала и сквернословила. Стражники все-таки догадались свернуть в этот переулок. Да, их стало на одного меньше, но они горели желанием получить награду за беглеца.
Бенц припустил вовсю. Он метался из одной кривой улочки в другую, пока не вылетел на пустырь. Перед ним поднялась черная полуразрушенная башня. В голове мелькнуло: Дик же знает это место, это окраина, Райсул что-то рассказывал про эту развалину... Но вспоминать было некогда.
Бенц любил уходить от погони вверх. Ставя ноги на камни с выкрошившимся раствором, цепляясь пальцами за трещины, он ящерицей заскользил наверх. Остановился лишь на изломанном «гребне» этой груды камней. Затаился. Прислушался.
Внизу переругивались стражники, пытаясь понять, куда исчез беглец. Дик, в своем черном наряде, был снизу невидим.
Наконец стражники убрались прочь. Дик растянулся на камнях и закрыл глаза. Спуститься вниз? А зачем? Слоняться по темным улицам с риском нарваться на стражу? Он спустится, когда начнет светать. А сейчас пусть успокоится сердце, расслабятся мышцы, выровняется дыхание.
Теперь он знал, в какой стороне гостеприимный дом старого Шераддина. И еще он вспомнил, что рассказывал Райсул про эти руины. Мол, в незапамятные времена здесь жил маг по имени Самрат, носивший веселенькое прозвище Кровожадный. Он замыслил стать правителем Халфата, для чего заключил союз со злобными подземными чудовищами, пообещав, что, придя к власти, будет каждый день приносить им в жертву по человеку. Жителям Байхента эта затея не понравилась. Они разогнали подземных чудовищ, пришибли Самрата и попутно крепко повредили башню. Но потом успокоились и решили: башню до конца не сносить. Пусть напоминает об участи, которая постигнет любого предателя. Теперь это место считается проклятым, вокруг него пустырь...
Тут возле уха Бенца раздался клекот.
Дик открыл глаза – и обомлел.
Как же неслышно возник он рядом, этот золотистый грифон! Медленно и бесшумно взмахивал он широкими крыльями, удерживая всадника на высоте «гребня».
А всадник, ровесник Дика, чуть откинулся назад, небрежно держа левой рукой широкую синюю узду. Юнец напоминал принца Джиакомо: такое же легкое презрение ко всему вокруг застыло в его тонких чертах.
И сейчас с этим брезгливым презрением он глядел на Дика Бенца.
Бенц, не поворачивая головы, прохрипел тяжело и мрачно:
– Кто ты, о смертный, потревоживший сон Самрата Кровожадного?
Ответом был издевательский смех:
– Бродяга, с Самратом Кровожадным ты встретишься в негасимом пламени!
– Не вышло? – нормальным голосом спросил Бенц, садясь поудобнее. – Но попытаться все-таки стоило. Ладно, сдаюсь.
Он не отрывал глаз от огромной головы с тяжелым клювом: близко, рядом, протяни руку – и погладь... Это была опасность, смертельная опасность, и все же – как прекрасен был грифон!