– Сдаешься? – надменно отозвался халфатиец. – Ты не нужен мне, бродяга. Зато пригодишься Раскату. Слезай, побегаешь по пустырю.
– Зачем?
– Чтобы Раскат учился охотиться. В воздухе хорошо берет дичь, с земли – хуже. Слезай.
Видно, из-за сегодняшних передряг Бенц стал хуже соображать. Только сейчас до него дошло, что всадник собирается отдать его грифону, как кошка отдает котенку полузадушенную мышь. Обучение хищника.
– А если не слезу?
– Не слезешь – отсюда грифон возьмет. Но с земли интереснее. Если добежишь до улочки – останешься в живых. Ему крылья меж домов не размахнуть. Улочка узкая.
В голосе всадника скользнули фальшивые нотки. Дик свесился с края башни и взглядом смерил расстояние от башни до ближайшей улочки. Далеко, но шанс добежать все же есть. Рискнуть?
И тут Бенц сообразил: а зачем грифону лететь за добычей? С такими мощными лапами он должен быть хорошим бегуном. Сложит крылья – догонит жертву и на улице.
– Чего ждешь? Слезай! – Всаднику явно доставлял удовольствие этот разговор.
– И тебе не жаль человека убить без вины? – вырвалось у Дика.
– Кто человек? Ты? Ты мошка. Таракан. А умрешь благородной смертью. Поможешь грифону Раскату стать великим охотником и бойцом.
Как-то иначе Бенц представлял себе цель своей жизни. Но обсуждать это с высокомерным юнцом не стал. Быстро перебрал возможности спасения.
У Бенца не было даже шпаги – он ведь изображал слугу Райсула. Да и будь под рукой шпага – вряд ли она помогла бы одолеть этого великолепного зверя.
Грифон достанет его на башне. Достанет на пустыре. Достанет на улице.
И вдруг вспомнилась фраза, произнесенная Райсулом, когда они смотрели на пролетающих грифонов.
Есть место, где грифон не тронет человека!
Бенц не стал ничего решать и рассчитывать. Он вскочил на ноги и отчаянно прыгнул на единственное место, где его не могли достать ни когти, ни клюв.
На спину Раскату.
9
Вьется кругом над полями,
Виснет пластью надо рвами,
Мчится скоком по горам,
Ходит дыбом по лесам.
(П. Ершов)
От резкого толчка, от обрушившейся на спину неожиданной тяжести грифон потерял равновесие, забил крыльями, едва не забарахтался, словно сбитый стрелой. Но у самой земли он выровнял полет и толчком, с усилиями вновь набрал высоту.
А на спине его разыгралась битва.
Мужчины вцепились в друг в друга. Дик, сидя задом наперед на орлиной шее, у самого седла, удерживал руки противника. Халфатиец, рыча от ненависти, пытался плечами столкнуть Бенца, по-волчьи тянулся зубами к его горлу. Дик встретил его ударом – лбом в переносицу. Всадник вскрикнул, отшатнулся, а Дик подтолкнул его.
Хозяин грифона сорвался с седла, полетел вниз – и остался лежать у подножья башни, словно сломанная кукла.
Дик вцепился в низкую луку седла, чтобы удержаться.
Грифон с клекотом снизился. Опустился на все четыре лапы. Склонил голову над телом всадника. Тронул его клювом.
Воспользовавшись замешательством грифона, Дик перебрался в седло. Спрыгнуть наземь он не пытался. Зато помянул недобрым словом того, кто не додумался приделать к седлу стремена. Или они мешали бы в полете крыльям? К седлу были приделаны два полукруглых «желоба», обтянутых кожей – чтобы ноги лежали вдоль хребта грифона. Дик уселся, как только что сидел халфатиец. Да, словно на коленях стоишь. Неудобно.
Грифон наконец поверил, что потерял хозяина. И понял, что у него на спине восседает наглый чужак.
Золотой красавец поднял голову и звонко защелкал клювом.
– Обещаешь меня порвать на тряпочки, да? – негромко спросил Дик
Видимо, он правильно перевел речь грифона. Тот коротко, зло вскрикнул, присел на задних лапах, оттолкнулся ими – и мощным прыжком ушел в воздух.
Дик еще не видел, как взлетают грифоны. Тело зверя было устремлено вверх, клюв целился в луну. Чтобы не сползти вниз, Дик прильнул к оперенной мощной шее, обронив узду и обеими руками вцепившись в низкую луку. Только бы не лопнула подпруга!
Сейчас Дик, вытянувшись, лежал на спине взлетающего могучего зверя. Как две стрелы, человек и грифон были устремлены ввысь среди вздыбленного мира.
Набрав высоту, грифон вскрикнул, принял горизонтальное положение – и вдруг резко накренился на левое крыло, стараясь сбросить самозваного всадника.