Это не было бедой. В горах летом можно было добыть еду. Райсул ловил рыбу в реках и озерах, Бенц пристрастился к охоте с грифоном, а Фантарина стряпала их добычу, умело разводя костерок в чаще, чтобы не разглядеть было ни издали, ни с воздуха.
– Толковая баба, – признал однажды Райсул. – С мужем-контрабандистом летала, научилась.
– Наш человек, – кивнул Дик. – И не хнычет, когда устает.
Они не выспрашивали у Фантарины, что ей было известно о похищенных свадебных подарках. Держали слово, ждали возвращения в Иллию. Лишь однажды Райсул сказал, сидя у костра: «Мы выйдем как раз в те места, где твой корабль, женщина, ждал наш патруль». Но Фантарина не ударилась в воспоминания, лишь досадливо повела круглым плечом.
– Может, бросим осла тут, пусть его волки съедят? – раздраженно вернулся Райсул к мыслям о сегодняшнем дне. – Что ему тащить?
– Меня ему тащить! – твердо возразила Фантарина. – И тебя ему тащить. По очереди. Чем своими ногами эти горы мерить...
– Ох, бабы! Все вы неженки! – заявил Райсул, сам при этом понимая, что несправедлив. Он уже знал, что Фантарина неженкой не была.
Иллийка не успела возразить. Осел вдруг перестал упрямиться, поспешно покинул открытый каменистый берег, пересек поток и ломанулся в кусты.
– Капитан возвращается, – понимающе улыбнулась Фантарина.
Действительно, на берег упала тень крыльев грифона. Вскоре и Раскат пал всеми четырьмя лапами на валуны и игриво встряхнулся, пытаясь сбросить всадника.
– Опять балуешь, паршивец? – хмыкнул Дик и спрыгнул с седла.
– Без добычи? – огорчилась Фантарина.
– Без добычи, – кивнул Дик. – Все живое попряталось. Гроза идет. Гора и деревья от вас закрывают тучу, но сверху-то видно... Быстро переходим поток, пока он от грозы не разлился. Мы с Раскатом нашли пещеру. Там можно переждать непогоду.
– Если пещера никем не занята, – уточнил Райсул, сбросив сапоги и шагнув в холодную воду. Фантарина тоже поспешно разулась и пошла следом.
– А кто там может быть, в пещере-то? – поинтересовался капитан, вновь занимая место в седле грифона.
– Медведь? – предположила Фантарина, балансируя на мокрых камнях.
– Хорошо бы медведь, – мечтательно сказал Дик. – Есть-то хочется!
И гортанным коротким выдохом «кхай!» поднял грифона в небо.
Райсул промолчал. Он имел в виду не только хищных зверей. Но сейчас не время было объясняться. Надо было поскорее найти убежище от непогоды. Он вышел на берег и подал руку Фантарине:
– Скорее обувайся, а я поймаю осла. И пойдем, куда капитан улетел. Он нам дорогу показывает.
* * *
За путниками, уходившими от ручья, с поросшей бересклетом скалы наблюдал глаз. Один – но зоркий и цепкий. Второй глаз скрывался под черной повязкой, пересекающей узкую крючконосую физиономию.
Обладатель зоркого глаза и черной повязки дождался, когда ветви скрыли путников, а потом пронзительно застрекотал сорокой.
Откуда-то из чащи ему ответил такой же тревожный стрекот.
3
Да разве это жизнь, когда ночлега нет,
Когда не раздобыть лепешки на обед?
Есть голова, но в ней рассудок есть едва ли,
Коль телу голова приносит только вред?
(Баба Тахир )
– Даже веток в пещеру не успели натаскать, – сквозь зубы молвила Фантарина. – Хоть костер бы развели. А то ни еды, ни тепла.
– Женщина, не причитай! – оборвал ее Расул, который чувствовал то же самое, что иллийка, но считал ниже своего достоинства это показать.
Лежавший у стены Раскат приподнял голову и недовольно заклекотал, словно поддерживая Райсула.
Собственно, все в пещере думали примерно одно и то же. Есть хотели все, и всех злили потоки дождя, занавесившие выход из пещеры.
Лучше всех устроился Дик – под крылом грифона, как под одеялом. Никому другому Раскат не позволил бы такой фамильярности.
Сейчас Бенц задумчиво высунул голову из-под крыла и поинтересовался:
– Райсул, а ослятина съедобна?
– В Байхенте ослов не едят, в деревнях – едят. Почему спрашиваешь? Придумал, как развести костер?
– Или сырым осла слопаешь? – подхватила Фантарина, зябко кутаясь в платок.
– Я не о себе думаю, а о Раскате, – обиделся Дик. – Он же голодный!
– А! Грифоны всё едят! – успокоил его Райсул.
– Да ладно вам! – повела плечом Фантарина. – сколько тому ливню идти? Вот установится погода – и грифон вволю поохотится.