— Я иду внутрь, а вы тут стойте и встречайте всех, кто будет выходить.
Выбив ногой дверь, он вбежал в помещение. Погас свет, послышался звон бьющегося стекла, крики и звуки драки, один из парней попытался убежать. Тут-то мы с Малым принялись лупить палками направо и налево, в темноте не разбирая, где голова, где спина, где руки-ноги. Парень упал, за ним выбежал следующий, мы накинулись и на него. Так мы поймали троих на выходе, как барсуков в норе. Наконец изнутри высунулся Чемён:
— Я все уже.
Малой взбудораженно спросил, где Пень.
— Да там лежит. Чуть не убил урода, — ответил Чемён.
Мы зашли внутрь, и Чемён включил свет в кухне. На полу распластался окровавленный Пень. Вокруг него валялась какая-то одежда и все было усыпано битым стеклом — осколками ламп, рюмок и чашек. Чемён пнул ногой Пня в бок.
— Вставай, умирает он.
Чемён приподнял Пня и усадил его. Тот с трудом пошевелился, попытался вытереть обеими руками кровь, текущую изо рта. Чемён еле-еле успокоился. Начал говорить, говорить так, будто он парень Суны:
— Еще раз тебя увижу в нашем районе — убью. Слышь, урод? Это еще родители Суны не знают, что ты с ней делал. А то ты бы уже баланду хлебал. Завтра же свалишь отсюда. Твой старенький батя на стройке вкалывает, негоже ему видеть тебя на нарах. Усек?
Чемён достал из кармана кошелек, оттуда — несколько банкнот и бросил у ног Пня:
— Это на дорогу.
Осенью после каникул я устроился домашним учителем. Наконец я мог съехать из жалкой комнатушки, которую снимал. Работа досталась мне от старшекурсника, которого забирали в армию, моим подопечным должен был стать школьник, ему оставалось два года до поступления в университет. Впервые попав в район, где за неприступными заборами прятались особняки, я чувствовал себя крайне подавленно.
В гостиной с высоченным потолком я встретился с матерью моего ученика. Она со вздохом сообщила мне, что ее сын занимался с прежним репетитором с тех пор, как перешел в старшие классы, и оценки за это время, конечно, стали получше, но в целом успеваемость все равно хромает. Что у него в одно ухо влетает, в другое — вылетает: сегодня что-то выучил, а завтра уже не может ответить ни на один вопрос.
У отца моего ученика, генерала, были награды за операции в горячих точках. Спустя много лет после рождения сына у них родилась еще и дочь. Офицеры и солдаты, которые, случалось, заходили к ним в дом, всегда вытягивались в струнку и козыряли, стоило им завидеть хозяйку.
Мне выделили комнату в дальней части дома, за окнами которой зеленел лес. Для уроков с подопечным и для моих личных занятий мне было позволено использовать генеральский кабинет. Погрузившись в учебу, свою и чужую, я совершенно забыл о жизни в районе на склоне горы. Даже когда хозяйка как-то спросила меня, откуда я, ответил: из Ёнсана.
Для моего ученика я стал старшим товарищем, доверенным лицом, которому он мог излить душу. Он был младше меня всего на пару лет, но такой несмышленый, будто ему еще до выпуска учиться и учиться. Может, слишком уж с ним нянчились, пока он был единственным сыном. Вместе с тем он робел перед отцом так, что при нем из мальчика и слова было не вытянуть. Во время наших первых встреч он меня демонстративно игнорировал и вместо учебников внаглую читал взявшийся не пойми откуда «Плейбой». Я делал вид, что ничего не замечаю.
Спустя месяц я повел его к нам на рынок. Не обращая внимания на неодобрительные взгляды родителей, я усадил его рядом с собой в лавке и около часа жарил омук. Потом повел его к Чемёну и Малому в обувную мастерскую. Чемён ради такого случая выделил время и купил нам выпить.
Паренек явно заробел перед Чемёном с его поведением и манерой разговаривать. Это передо мной он мог куражиться, а тут — куда что делось? После нескольких кружек пива он раскраснелся и еле дышал. Чемён быстро смекнул, в чем дело, и стал меня нахваливать что было мочи.
— Да ты знаешь, что за человек наш Пак Мину, да его вся округа уважает! Кто не знает Мину, тот тут и пяти секунд не продержится. И такой вот человек каждое утро — за учебники. В такой университет поступил, это ж надо! Я тоже собираюсь учиться.
Мой подопечный изо всех сил пытался не показать, насколько поразило его то, что я на короткой ноге с настоящими плохими парнями. Хотя, конечно, я привел его сюда не для того, чтобы заставить трепетать и бояться. Мне хотелось показать ему себя без прикрас, показать то, чем я жил. Хотелось дать ему понять, насколько обстоятельства и условия его жизни выигрышны по сравнению с моими, как бы он это ни воспринял. Кажется, он сделал совсем не те выводы, на которые я по наивности надеялся, но, пусть все пошло не по плану, посещение нашего района так или иначе сыграло мне на руку.