Открыв дверь, я почувствовала пугающе отвратительный запах. Я включила свет, и первое, что бросилось в глаза — оставленные на столе в кухне-гостиной бутылки из-под соджу и пива. Толкнув дверь, ведущую в единственную спальню, я увидела одеяло на кровати и над верхним углом одеяла белое, будто обтянутое мокрой кожей лицо. Я резко остановилась, зажав руками рот, потом выбежала из квартиры и позвонила в жилищное управление. Вызвали полицейских, они за пару дней выяснили все детали, меня, как и в случае с Мину, попросили прийти в участок для короткого формального разговора — одним человеком на земле стало меньше, подумаешь, эка важность. Каждый день повсюду по разным причинам умирают люди, и каждый день рождаются. Умер, родился — дело житейское.
На вопрос, прихожусь ли я родственницей Чха Суне, я уверенно ответила, что была невестой ее сына, и мне отдали ее ноутбук, хранящиеся среди вещей в шкафу пять толстых тетрадей и фотоальбом. Альбом был мне совершенно ни к чему, в этих фотографиях теперь не разобраться. Я увезла его в Чхунджу, где умер Мину, и сожгла на том самом тихом берегу.
Как-то я заехала к ней домой забрать еще кое-какие вещи и, выходя из квартиры, заметила в коридоре цветочный горшок, в котором густо росли лисьи хвосты. За ними никто не ухаживал, и они пожелтели. Вряд ли Чха Суна специально посадила их тут, скорее всего, семена принесло ветром и они проросли, но судя по тому, какие получились густые всходы, она, скорее всего, поливала их.
Последнее время я не вылезаю из ее записей. Она написала много. Не знаю, когда она успела, но содержимое одной тетради уже было перенесено на ноутбук. Некоторые предложения, написанные от руки, были корявыми, но в электронном виде она многое исправила, и теперь, если чуть-чуть подкорректировать, из этого могла получиться неплохая книга. Однажды за чтением мне вдруг пришла странная мысль. Я почувствовала, что первым ее читателем должен стать тот мужчина.
Сократив огромный текст, я сделала своего рода выжимку и стала посылать ему отрывки. Я уже многое знаю о Пак Мину. По несколько раз в день встречаю в Интернете статьи или упоминания о нем. Отправляя ему письма, я становлюсь Чха Суной из района на склоне горы. Мне даже как-то приснилось, как, держа его за руку, я убегаю из этого подвала. Вернувшись с дежурства в магазине, я задремала за письмом. Тем временем пошел ливень и по лестнице в подвал полилась грязь. Комнату быстро затопило. Я барахталась в воде, и Ким Мину протянул мне руку, сказав, что нужно уходить. Схватив его за руку, я едва выбралась наружу и увидела, что это не Ким Мину, а тот мужчина, Пак Мину.
Пора уходить со сцены. Я пишу ответ на письмо. Чон Ухи и Чха Суна борются за место внутри меня. Но, стоит мне начать печатать, я с легкостью становлюсь Чха Суной. Получатель: Пак Мину. «Я тоже хотела бы встретиться…»
Я прихожу в условленное место за час до встречи и оглядываюсь по сторонам. Я не видела, каким было это место раньше, но не могу почувствовать того очарования, которое читается в словах Чха Суны. На горном склоне как бесчисленные цитадели стоят многоэтажки, на высоких деревьях желтеет редкая листва. На обочине растут вечнозеленые деревья: ели, пихты. По дороге, устланной разноцветной осенней листвой, молодая мама катит коляску с закрытым козырьком. Дети играют с белой собачкой. Звенят их смеющиеся тонкие голоса.
Я спустилась по дороге, ведущей от многоэтажек, и остановилась у отеля на широкой улице. Вроде раньше тут был кинотеатр. Поднялась на последний этаж. Села в дальнем углу у окна. Это то самое место, которое я уже присмотрела раньше. Окна, в которые хорошо видно окружающий пейзаж, выходили на восток, и по вечерам здесь было сумрачно. Высотные дома, как ширма, загораживали горный склон напротив.
В условленный час появился Пак Мину. Он был без галстука, в темно-сером костюме. Он огляделся по сторонам, и я опустила голову, чтобы не встретиться с ним взглядом. Подойдя к окнам, он постоял немного, глядя на панораму. Может, искал следы прежней улицы? Он не садился, и к нему подошел официант, что-то сказал и собрался уже показать свободные столики, но Пак Мину медленно опустился на ближайшее свободное место. Он сидел прямо напротив меня, и мне были хорошо видны его уже наполовину седые волосы и отчетливо намечающаяся лысина. Спинка пиджака оттопырилась из-за сутулых плеч. Мне подумалось, что спины мужчин в возрасте всегда выглядят печально. Он, отвлекшись от окна, словно вспомнил, зачем пришел, и повернул голову в сторону входа. Он встречал свое прошлое, которое стало моим настоящим. Отодвинув рукав, я посмотрела на часы. Прошло уже около двадцати минут с условленного времени. Я встала со своего места и направилась к нему. Подойдя ближе, я услышала телефонный звонок и его голос: