«Попрошусь к ней в общежитие и тогда поговорим», — думал Виктор, крепко и бережно держа Нину под локоть.
Пока он ходил за дровами, растапливал печь, к Нине на тепло прибежали две девушки из соседних комнат со своей заваркой и сахаром, чтобы до воздушной тревоги, которая обычно подавалась часов в десять, спокойно попить чайку.
В двенадцатом часу, когда все московское небо полосовали лучи прожекторов, бухали зенитки то в отдалении, то близко, Виктор отправился ночевать в комитет комсомола на кожаный диван. Нина, выйдя проводить его на площадку, вместо того, чтобы подать на прощание руку, припала к нему, обняла за плечи и щекой прижалась к его щеке.
— Будь здоров! — шепнула она Виктору, поспешно отстраняясь.
Он бежал, не помня себя от радости. Временами ему чудилось, что вся эта грозная с неестественным освещением иллюминация вокруг ничего для него не значит, — отныне он неуязвим, неприкосновенен, раз любим такой девушкой, как Нина!
Глава 11
Нина все понимала и все видела. Данила Седов, наверно, и сам был не рад, что любил ее. А сегодня — надо же так — угораздило Нину завести разговор о чудодейственной силе любви, будто она позабыла, кто сидит перед ней!
Данила грустно молчал, подобрав под диван длинные ноги, светло-серые глаза его были полуприкрыты ресницами, а рот крепко сжат.
Его волнение мгновенно передалось и ей. Она замолчала в замешательстве, потом метнулась к окну, ей понадобилось зачем-то прикрыть форточку.
Данила кашлянул и спросил:
— Ниночка, можно сказать тебе кое-что?.. Впрочем, о том уже догадываются все на заводе… И ты догадываешься! Я давно люблю тебя, Нина!
Она все ниже и ниже склоняла голову. Разве скажешь ему: «Данила, подожди, я буду выбирать из вас двоих, потому что еще не знаю, кого люблю. Нет, нет, это ложь. Я сомневаюсь в другом… Любит ли меня Виктор так, как любишь ты?»
Нина подняла голову и вытерла глаза, хотя они были совершенно сухие. Она слышала взволнованное дыхание Данилы, но боялась взглянуть на него. Когда она это сделала, по его лицу было ясно, что он все понял и лучше ничего не говорить.
Он медленно встал с дивана, руками ощупывая карманы в поисках табака. Нина сидела, не шевелясь: на нее нашло какое-то оцепенение, но сознание точно отпечатывало все, что делал Данила.
Не найдя табака, он принялся застегивать пиджак, как будто выискивая предлоги, чтобы подольше задержаться. Сделав два шага к двери, не повертываясь, он глухо произнес:
— Лунин никого по-настоящему не может любить, кроме себя… Неужели не видишь?
— Уходи, сейчас же уходи! — в гневе закричала Нина, сверля взглядом сутуловатую спину Данилы в черном пиджаке. — Много на себя берете с Катериной…
Последнюю фразу она докричала, когда Седова уже не было в комнате, он опрометью выскочил в коридор, простучал по лестнице.
— Вот и все! — прислушиваясь, вслух сказала Нина, сама не зная, радоваться ей или плакать.
Виктор Лунин примчался чуть позднее в приподнятом настроении. Хмурый Данила Седов попался ему навстречу, едва ответив на приветствие.
«От Ниночки, очевидно, не солоно хлебавши», — подумал Виктор, охваченный радостным предчувствием.
Нина сидела на диване в унылой позе, подперев рукой подбородок, в сереньком платье из фланели, но в красивых, на высоких каблуках, туфлях.
— С сестрой плохо? — как можно участливее спросил Виктор.
Нина отрицательно помотала головой, совсем как девочка, что ему очень нравилось в ней.
— Ну, тогда, значит… Я видел Седова, он шел от тебя… — Лунин осекся, не договорив, не позволяя себе открыто торжествовать над соперником.
Нина опустила глаза, не произносила ни слова. Он схватил ее за руки, она казалась ему бесконечно прекрасной и милой. Но нет, он все же не станет торопиться, не станет пользоваться ее растерянностью: пусть подумает, пусть взвесит.
Так он лицемерил, в душе твердо зная, что Нина выбрала его, а не Седова!
Он подсел к девушке на диван и, жалуясь на вечную занятость в комитете комсомола, принялся рассказывать ей, как он проводил сегодня семинар пропагандистов и как все остались довольны им.
Слушая его, Нина оживилась, машинально припудрила носик перед зеркалом. В уме Виктора она не сомневалась, и в его способностях к работе — тоже. Ведь с тех пор, как Лунина избрали в состав комитета комсомола, по заводу ходило много добрых разговоров о делах комитета. И все эти успехи она приписывала Виктору. Нина восхищалась его умением говорить перед большой аудиторией, его находчивостью и смелостью.