— Это хадж-марьям. Жаль, что ты его не знаешь…
— Я знаю, но никогда не мог предположить, что это король.
— Очень немногие об этом догадываются. Но и из их числа весьма немногие могут найти короля. Надо очень любить его и знать его повадки, чтобы найти. Он растет на пустошах, скалах и в горах. Стоит этот народец кругами, внутри — сам король.
Для меня все это было внове. Хадж-марьям еще называют крестом Марии, и растет он также в Германии и в просторечье называется крестовым чертополохом. Как интересно: в Рудных горах он называется так же, как в горах Плашкавицы в Турции!
А женщина тем временем оседлала любимого конька и все рассказывала и рассказывала мне об этом растении.
— …И вот, если вырвешь его из земли, все его подданные погибнут… Через месяц погибнут. Ты можешь посмотреть на молодые растения, которые дадут жизнь новому народцу.
— С удовольствием бы пошел с тобой, ведь я интересуюсь тайнами природы, но мне нужно возвращаться в город.
— Тогда я принесу его тебе завтра вечером, он еще будет светиться.
— Я не знаю, буду ли я завтра в Остромдже.
— Господин, господин, куда ты так быстро уезжаешь?
— Мое время четко расписано. Скажи только, какие силы приписывают королю?
— Если заваривать его как чай, можно излечить легочные недуги, если они не запущены. У чертополоха есть вещества, которые убивают в теле маленьких злых зверьков, живущих в легких.
— Ты сама пробовала?
— Нет, но думаю, что Творец всевластен и способен наделить маленькое растение большой силой.
— Тогда приходи завтра и покажи короля, если я еще буду здесь. Знаешь, где я остановился?
— Я слышала. Доброй ночи, эфенди.
— Счастливо тебе, Набатия.
Она ушла.
— Сиди, ты веришь в короля чертополоха? — спросил Халеф.
— Я не могу отрицать его силы.
— Никогда не слышал, чтобы у растений были свои правители.
— Я тоже, но, если она его принесет, нам придется многое принять на веру.
Я и не предполагал, что вскоре буду обязан жизнью этому самому королю чертополоха. То, что собирательница была в этом месте, оказалось мне на руку. Вообще-то это растение вовсе не такое загадочное. В саксонских Рудных горах между Шайбенбергом и Шварценбергом я нередко находил его на голых скалах, но короля среди растений так и не обнаружил.
Прибыв в местечко, мы отправились к коджабаши, чтобы составить список. Его маленькие глазки сверкали, когда мы перечисляли содержимое трех кошельков. Он еще раз спросил, не передам ли я ему право на пересылку, но я настоял на том, что сделаю все сам. Позже я возблагодарил Бога за то, что сделал все по-своему. Но он все же упросил меня скрепить посылку своими собственными печатями. Тут я не стал возражать. Потом я распорядился показать мне заключенных. Они находились в помещении, напоминающем камеру, и были связаны.
Я заметил коджабаши, что это ненужная жестокость, но тот возразил, что с ними надо держать ухо востро, и приставил дополнительных стражей.
Я успокоился, увидев, что пленников надежно охраняют, и совсем не подумал о том, что все это было продуманной показухой. Видимо, ожидалось, что я приду и проверю, как их сторожат.
Теперь я отправился в конак, где состоялся запоздалый ужин. Мы сидели в той же комнате, что и днем. За разговорами о насыщенном событиями дне мы не заметили, как прошло несколько часов, и только к полуночи нам удалось заснуть. Мне досталась комната наверху, куда я поднялся по крутой лестнице. Там стояло две кровати, и я забрал Халефа к себе. Я хорошо знал, какое значение маленький хаджи придает таким дружеским знакам внимания с моей стороны.
Мои часы показывали чуть больше двух ночи, когда мы собрались выбраться наружу. Тут внизу скрипнули прикрытые ворота. Я открыл ставни и выглянул. Кто-то стоял у ворот, но я не мог понять, кто это.
— Кто там? — спросил я.
— О, ты не узнаешь меня, чужеродный эфенди? — спросил женский голос.
— А, это ты, собирательница растений?
— Да, это я. Спускайся, мне надо тебе кое-что сказать.
— В этом есть нужда?
— Конечно.
— А спать я потом смогу?
— Думаю, нет.
— Так я и думал.
Спустя минуту я уже стоял с Халефом рядом с ней.
— Знаешь, что произошло, эфенди? Я нашла его, смотри — это корень хадж-марьям!
Она вложила мне в ладонь колючий чертополох в две руки толщиной, но тем не менее острый, как лезвие ножа. Светлая зигзагообразная змейка сверху на довольно облезлой кроне была легко различима даже в темноте. Она почти не светилась, а только лишь странно фосфоресцировала.