— Не спорю, — подтвердил Смольников. Книги у Момота были стоящие. Неприметные, в неброских переплетах, но под ними крылось богатство.
Однако не толстые тома привлекли его внимание, а скромная брошюрка с занятным названием: «Япония — щит арианской веры». Сам он неплохо ориентировался в специальной литературе, эта книжка притягивала к себе смелостью названия.
— Георгий Георгиевич, — успел он остановить новый монолог Момота. — Мы хотели бы пригласить вас на выступление. Ваших «Таинственных монахов» мы прочитали с удовольствием, но повидаться с автором очень хочется, послушать вживую.
— Кто — мы? — осознал цель визита Момот.
— Компания «Русские витязи», — на ходу придумал Леонид.
— Ясное дело, — кивнул Момот. — Я так вас и вычислил. Ко мне только бедствующие русофилы и заглядывают. А вы — бывший чекист, у вас на лице написано. Костюмчик приличный, сидит отменно. Кто ж еще может быть? «Русские витязи». Организовали частное сыскное бюро, поставляете сведения жидам-банкирам об их нахуйницах. Куда пошла, кому дала… Без аванса не поеду, — изрек он неожиданно.
— О чем речь? — разулыбался Смольников.
— Двести вперед, само выступление — еще триста. Я ведь профессионал, уважать надо.
«На двести я разорюсь, — полез за портмоне Смольников, — лишь бы книжонку выпросить».
— Нет проблем, — держал в руках портмоне Смольников. — А до встречи с вами могу я прочесть эту брошюрку? — указал он на книжный стеллаж.
Только когда Момот протянул ему книжку, Смольников выпустил из рук купюры.
Расстались довольные друг другом.
На улице Смольников связался с Судских:
— Игорь Петрович, мне сейчас появиться или завтра?
Надо понимать, ничего путного ты у писателя не выудил, если готов отложить встречу?
— Отчасти вы правы, — не стал лукавить Леонид. — Но кое-что есть.
— Как тебе Момот? — поинтересовался Судских.
— Грамотнющий мужик, мыслит неординарно, мог бы нам пригодиться в работе. Колдуном себя называет, но в такой бедности живет, врагу не пожелаешь. Новый роман строчит.
«Знал бы ты его в прежней жизни, — хмыкнул Судских, кладя трубку. — Вот куда гордыня Жору завела, наказал Всевышний, низринул с высот. Властелином мира хотел стать…»
Он посидел, задумавшись, пристукивая пальцами по столу. Мысли о Момоте всегда вызывали у него усмешку, но грустную. Пример того, как человек целенаправленно шел к власти, используя свой ум для отмщения обидчикам. История полна примеров, но легион не убывает. Месть! Опасная штука и сладкая одновременно.
«Но вторую щеку подставляют те, кому больше подставить нечего. Вообще христианство создано для стада», — пришел к странному выводу Судских. Спохватившись, переключился: «Позвоню-ка я Воливачу, что он там вытряс из Шмойлова…»
— Клянусь, только собрался тебе звонить! — радостно отвечал Воливач. — Шмойлов много интересного поведал.
— Как вам удалось? — удивился Судских.
— Ты не знаешь, что в нашей конторе даже заяц станет слоном на допросе?
— Только не бейте больше ногами, — закончил за него Судских, и Воливач громко захохотал.
— Бить не бьем, — уже серьезно отвечал он, — но дожимаем клиентов тщательно. Шмойлов, как выяснили, оказался правой рукой Гуртового в оперативной работе, ему подчинялись все боевики. Теперь чистку по всей России сделаем. Каково?
— Впечатляет, — согласился Судских. — Виктор Вилорович, а что с ними после чистки делать? С оставшимися в живых?
— Это пусть прокуратура думает, — снисходительно ответил Воливач. — Наше дело взять и отдать служителям Закона.
— А не стоит ли перевоспитывать их другим путем? Русские ведь, молодые парни, им жить да жить, а не в колониях маяться, оттуда калеками возвращаются, обозленными.
— Подскажи, каким?
— Допустим, тем, какой использовал президент, собрав воров в законе и подрядив их работать на благо России.
— Да? — послышалась ирония в голосе Воливача. — Отпустили щуку в море. Гарантии давал президент, расхлебывать мы с тобой будем. В такие методы перевоспитания не верю.
— Но инородную банковскую мафию он вытеснил? — возразил Судских. — Законники слово держать умеют. И в стране стало спокойнее.
— Это заслуга казаков.
— Совместная.
— Чего мы спорим? — прекратил полемику Воливач. — Боевиков уговорами в лоно закона не вернуть. Это недочеловеки, Игорь. Шмойлов показал: боевики поголовно зомбированы, — пояснил Воливач. — Они выполнят любой приказ старшего, самый бесчеловечный, и не ойкнут. Дорогу назад к людям у них отняли навсегда. А твой любимый президент намекнул, что не удивится, если при задержании процент убитых боевиков будет высоким. Доволен? Истребление класса!