— Не хочу работать, хочу сношаться.
Толмачев разразился новым приливом хохота. Он закашлялся и, унимая развеселившихся медсестер и санитаров, которых набилось в палату уйма, спросил:
— А кто же тогда будет работать?
— Как сказано в Коране, сура «Паук», «…в тот день, когда настигнет вас наказание сверху и из-пол ног, скажет Всевышний: «Впустите то, что вы сотворили! Ибо…»
— Про это не надо, — оборвал его, поморщившись. Толмачев, — Изысканий на сегодня хватит. Вышли все отсюда, — оглянулся он на персонал, воспринимающий происшедшее развлечением. — Цирк нашли… Все по местам!
Не оборачиваясь больше на Свинько, Толмачев пошел к себе и кабинет с гордо поднятой головой. Бесспорно, операция изменила Свинько до неузнаваемости. Каким-то образом его котелок стал варить иначе, из посредственности образовалось нечто, заслуживающее пристального внимания, обрывки некогда прочитанного сошлись в голове Свинько стройным логическим мышлением, и кто знает, как теперь повернется к Толмачеву судьба.
«Нобелевская премия! — рисовал радужные перспективы Толмачей. Тут тебе и шикарная лечебница в Альпах, и всемирные светила, почтенно слушающие его доклады на престижных симпозиумах. — И деньги! Масса дензнаков!»
Потирая руки, Толмачев плавал в ласкающих волнах иллюзий.
2 — 7
Обиженная Вавакиным колдунья Мотвийчук не находила себе мост. Неслыханное оскорбление — обматерить ее мальчика! Да как он смел, депутат этот сраный, кто он такой тягаться с ней! Она металась по своим магическим покоям среди благовонных дымов, сшибая тучными боками гадальные причиндалы, и походила на бомбу с зажженным фитилем, которая крутится на полу и вот-вот взорвется.
— Успокойтесь, госпожа, — увещевала секретарь, полногрудая дама. — Вы правите миром, а не этот мозгляк.
— Нет, я не возьму в толк, — прикладывала Мотвийчук маленькую ладошку к узенькому лобику, — да как он смел? — В свои неполные пятьдесят и крутую упитанность, она довольно бодро перебирала ножками, источая проклятия на Вавакина. — Так унизить моего мальчика! Ребенок доверился этому кретину, а он надругался над ним! Не прощу, кары нашлю!
Балбес Шурик сидел тут же и ждал, когда пар из мамаши частично выйдет и можно будет выудить у нее пару сотен баксов. Как бы на зализывание ран моральных.
Так оно и случилось в конце концов. Он умело вызвал гнев мамани и не без основания надеялся получить отступные. А что обидчик будет наказан, он не сомневался. Попроси маманю суп сварить, бурда получится, объяснить, что такое «резервуар», сроду не объяснит, с презервативом спутает, а делать пакости — тут она мастер… Снабдив сынулю баксами и отослав прочь полногрудую секретаршу, она стала обдумывать план мщения.
— Я тебя жестоко накажу, мерзавец! — шептала она страстно. Змеиные шкурки, толченные в ступке? Крысиные погадки?
Н-е-е-е-т… Настоящая колдунья и порчу наведет по-настоящему!
«Кровь из носу, но мой мальчик станет помощником депутата!»
Это был первый акт мщения.
Как раз сегодня ее должна посетить какая-то думская сучка, с ней она быстро сговорится.
Раньше Мотвийчук — относилась ко всем обитателям Думы обыденно, как к носителям приличного заработка. Принимала вежливо, врала упоенно. посетители не жаловались. Если бы не желание сына стать помощником депутата. Секретутки-раскладушки, иначе она их не называла, платили хорошо, гадая на своих содержателей, и гадание, всегда сходилось. Их боссы становились щедрее, доступнее, столь же щедро с ней расплачивались гадающие. Деньгами, дорогими подарками стремились заручиться дружбой. Слава ее росла, содержанки валили валом. И никакого мошенничества. Просто Мотвийчук знала, какие струнки характера можно задевать, на каких играть. Наблюдательность и разумная интуиция — таков секрет. Долго ли расположить к себе шефа, зная домашний телефон, чтобы втереться в доверие к жене? Или, зная о взятках шефа, умно держать его на крючке? Или, зная о продажности депутатского корпуса, долго ли обратить этот факт себе на пользу? Секретутки откровенничали с Мотвийчук, и она лучше Генерального прокурора знала, где, как и что гадят избранники народа, какой законопроект не пройдет и что делать, чтобы он прошел, и вообще как из любой глупости получить закон. Пели Дума состояла почти полностью из коммунистов, бывших и нынешних, им не привыкать сказку делать былью, а быль анекдотом.
— Милая, — наставляла Нинелия Мот пришедшую на сеанс раскладушку, — тебе незачем домогаться твоего шефа в лоб. Заведи романчик с помощником, а то и с соперником босса.