— Я сам… Пусть вызовут ко мне на шесть часов Воливача и генерала Судских. Поспрошать надо, понимаешь…
Без пяти минут шесть ему скормили две таблетки гидазепама и вывели в ближний зал для узких встреч.
Оба генерала явились в форме, смотрелись орлами и поворачивались лицами к нему, пока он передвигался к креслу. Поздоровался с ними ото входа, руки не подал, сесть не предложил. Воливача он всегда недолюбливал, побаивался будто, не единожды хотел отправить на пенсию, и всякий раз находились такие заступники, а у них такие аргументы, что рука не подымалась подписать указ. И кто только не просил за Воливача, хотя союзниками их и не назовешь…
«Крепко он вас на крючке держит», — злорадно отмечал про себя президент. Сам за себя не боялся: за Эльцина не боялся, за необразованность не боялся, вокруг все такие, а лично его греха ни в чем нет, Воливач это знает.
Судских для президента оставался загадкой. Слыл умником, командовал каким-то Управлением прогнозов, компроматов на него не поступало, имя упоминалось очень редко. Так и закрепилось в памяти: любимчик Воливача, что-то там для него копает… Виделись вторично. Первый раз — когда вручал вторую генеральскую звездочку. Только тогда и узнал о существовании Управления стратегических исследований. Нашептывали: зачем дармоедов кормить? А Воливач неизменно приносил рапорт, где указывал заслуги управления. Узнал наконец и то, что у Судских под ружьем целая армия, и опять Воливач рассеял сомнения: мобильные части УСИ нужны для пожарных ситуаций в стране, а на ухо — для пресечения опасности мятежа воинских и частей МВД. Как не согласиться? Лояльность президенту УСИ соблюдало неукоснительно, и главное, чему президент был особо рад, — мобильные части УСИ подчинялись непосредственно ему. Хитрость Воливача: никто не подсказал президенту о чрезвычайности, когда части УСИ подчиняются ему, — в чрезвычайке все войска под его командой, а в обычных условиях УСИ являлось отделенным филиалом Воливача.
— Так как же вы, друзья-товарищи, дочь мою, понимаешь, обидели? — спросил президент.
— Позвольте прояснить вопрос, — первым подал голос Воливач.
— Знаю я, как вы проясняете, — махнул рукой президент. Сил на жесты пока хватало.
— Позвольте ответить. Деньги перечислялись в зарубежный банк на имя абсолютно другого владельца, — сразу брал быка за рога Воливач. — А по вашему указу такие операции запрещены.
— И надо было доводить до скандала?
— Какого скандала? — невозмутимо спросил Воливач. — Иностранные газеты, наоборот, пишут, что российские службы разведки предотвратили попытку распространить фальшивую валюту на сто миллионов долларов. В знак дружбы все сто миллионов переданы в Интерпол, — незаметно подмигнул он Судских. — Хуже другое, господин президент. Задержан респондент с фальшивыми долларами, который указал на подлинного владельца. Это ваша дочь. — Пока до президента доходила эта сногсшибательная новость, Воливач вбил последний гвоздь: — Ее имущество за рубежом арестовано.
— Шта вы мне тут рассказываете? — стукнул по столу кулаком президент. — Какое такое имущество, понимаешь?
— Мы понимаем, господин президент, — вмешался Судских, — что дочь Цезаря вне подозрений, но с Интерполом не поспоришь.
— А это как понимать? — с деревянным лицом уставился президент на генерала. — Учат они, понимаешь!
— Ни в коем случае, — поспешил на выручку Воливач. — У нас абсолютно другие задачи накануне акции протеста. Докладываем: к завтрашнему числу готовы.
— Шта? За дурачка держите? За мертвого льва считаете? А вот я вам хорошую взбучку дам! Вот тут, — он потыкал в папку с бумагами перед ним, — говорится, шта… около миллиарда долларов переведено из вашего фальшивого банка на счета подставных фирм. Деньги, честно заработанные россиянами. Считая одних дураками, другие под шумок обогащаются. Шта?
— Вам дали устаревшие сведения, господин президент, — негромко стал объяснять Воливач. — Прежде всего это деньги, украденные у россиян. Их происхождение доказано. — Судских тотчас выложил перед президентом папку с документами. Воливач продолжал: — Часть средств перечислена в Пенсионный фонд, как бесхозные, другая часть направлена семьям погибших в Афганистане и Чечне, третья часть зачислена на счета ФСБ.
— Кто позволил? — выкатил глаза президент. — Все деньги должны быть возвращены государству! А правительство само разберется, кому эти деньги давать. Робингуды, понимаешь, донкихоты! Я немедленно дам распоряжение Генеральному прокурору разобраться с вашим самоуправством. Под суд! — говорил он в повышенном тоне, пристукивая ладошкой по столу. С каждым ударом таял его порыв, и с последним он затих на целую минуту. Воливач и Судских дожидались продолжения по стойке «смирно». Не дождались. Президент сидел с деревянным лицом упорного мыслителя. Вбежал помощник, следом врач, и генералов попросили удалиться.