Роуэн предвидел, что его смерть распиарят по полной программе, но такого хайпа все-таки не ожидал.
Кортеж насчитывал больше десятка разных транспортных средств. За громоздким бронированным фургоном следовали гвардейцы Клинка на мотоциклах, за ними ехали высокопоставленные серпы в лимузинах того же цвета, что их мантии, и еще несколько гвардейцев на мотоциклах замыкали процессию, похожую на свадебный поезд.
Сам Сверхклинок в действе не участвовал, хотя первый лимузин в кортеже был королевского синего цвета и сверкал звездами. Лимузин был пуст — но народ-то этого не знал. Дело в том, что Годдарду не улыбалось долго и уныло тащиться по городам и весям, когда он мог достичь того же эффекта, лишь создав видимость своего присутствия. Он появится перед чернью только в день прополки.
Доставить ужасного серпа Люцифера к месту казни он поручил серпу Константину, коего назначил начальником кортежа вместо себя.
Как было известно Роуэну, именно на Константина три года назад была возложена задача по его поимке. Мантия серпа и его лимузин были того же алого цвета, что и надпись «Враг общества» на боку фургона, в котором везли Роуэна. Интересно, так задумано или это просто удачное совпадение?
Перед тем как покинуть Фулькрум-сити, Константин пришел к Роуэну. Пленника к этому времени уже водворили в бронированный фургон и заковали в кандалы.
— Все эти годы я мечтал увидеть тебя лицом к лицу, — сказал Константин. — И сейчас, наконец увидев, должен сказать, что глубоко разочарован.
— Спасибо, — ответил Роуэн. — Я тоже от вас в бешеном восторге.
Рука Константина нырнула в складки мантии — очевидно, за ножом, но серп сдержался.
— Я мог бы выполоть тебя здесь и сейчас, — процедил он. — Но лучше не возбуждать гнев Сверхклинка Годдарда.
— Понятное дело, — сказал Роуэн. — Если это вас утешит, я бы предпочел, чтобы меня выпололи вы, а не он.
— Это еще почему?
— Потому что для Годдарда моя смерть — это месть. Для вас она успешное завершение трехлетней миссии. Для меня пасть от вашей руки лучше, чем утолить его жажду крови.
Константин принял это признание как должное. Он ничуть не смягчился, но, похоже, угроза взрыва, в котором серп позже раскаялся бы, миновала.
— Прежде чем ты отправишься к своему заслуженному концу, я хотел бы кое о чем спросить, — проговорил он. — Я хочу знать, почему ты это сделал.
— Почему я прикончил серпов Ренуара, Филмора и прочих?
Константин пренебрежительно отмахнулся:
— Да нет, я не об этом. Хоть мне и отвратительны твои расправы над моими коллегами, я понимаю, почему ты выбрал именно этих людей. Их репутация как серпов была весьма сомнительной, и ты судил их, хоть и не имел на это права. Свершенных тобой преступлений более чем достаточно, чтобы выполоть тебя. Но я хотел бы знать, почему ты убил Великих Истребителей? Они-то все были порядочными людьми! Ксенократ был хуже прочих, но даже он просто святой по сравнению с теми, кого ты казнил. Что толкнуло тебя на такой чудовищный шаг?
Роуэн устал опровергать эти обвинения. Да и к чему это теперь? Поэтому он выдал Константину ложь, которой и так уже верил весь свет:
— Я возненавидел серпов за то, что они не дали мне кольцо. Поэтому решил нанести им как можно больше вреда. Я хотел, чтобы все серпы мира поплатились за то, что средмериканская коллегия отказалась сделать меня настоящим серпом.
Пламя в глазах Константина, кажется, могло прожечь стальную обшивку фургона.
— И ты думаешь, я поверю, что ты такой мелочный и недалекий?
— А какой же я, по-вашему? — скривился Роуэн. — По какой еще причине я утопил Твердыню? — И, помолчав, добавил: — А может, я просто злодей по натуре, вот и все.
Константин понял, что над ним издеваются, и это ему очень не понравилось. Перед тем как уйти, алый серп выстрелил в противника убойным сообщением:
— Рад довести до твоего сведения, что твоя прополка будет очень, очень болезненной. Годдард намерен поджарить тебя живьем.
Он ушел и за все странствие больше не сказал Роуэну ни слова.
Кандалы Роуэна, новенькие, сияющие — их выковали специально для него — звенели о пол фургона, когда узник двигался. Цепи были достаточно длинны, чтобы дать ему свободу передвижения, но при этом достаточно тяжелы, чтобы всячески этой свободе мешать. Тут тюремщики сильно перестарались. Да, до сих пор у Роуэна получалось ускользать от ловцов, но это не делало его фокусником, способным выбраться откуда угодно. Все его предыдущие побеги стали возможными либо благодаря чьей-то помощи, либо из-за некомпетентности тех, кто его сторожил. Вряд ли Роуэну удалось бы перекусить зубами цепи и выбить ногой стальную дверь, однако все окружающие относились к нему так, будто он какое-то потустороннее существо со сверхчеловеческими способностями. Но опять же — может, это было как раз то, что Годдард хотел внушить людям, ибо если твою добычу следует держать в цепях в бронированном ящике, то ты чертовски крутой охотник!