В итоге Анна нырнула в хрупкое и столь ненадежное убежище самой последней. И замерла, напоследок лишь показав жестом остальным сделать то же самое.
Несколько минут спустя на тропе показался индеец. Причем совершенно незнакомый - не один из тех, что сопровождал их на протяжение нескольких дней.
По внешним признакам - по прическе и набедренной повязке - он, конечно, походил на ирокеза. Но что-то его все-таки отличало от уже знакомого по воинам Сихра племени - не то какой-то другой оттенок кожи, не то украшения, не виденные ей никогда у захвативших их индейцев. Однако француженку сейчас меньше всего беспокоили отличительные черты ирокезских племен. На груди и руках краснокожего красовались глубокие и сильно кровоточащие порезы. А еще - длинное английское ружье, которое он держал очень крепко несмотря на ранения. Кровью было покрыто и его искаженное жуткой гримасой лицо. А от темного взгляда, полного первобытной яростью и ненавистью, от которого, казалось, можно было обжечься, она и вовсе содрогнулось всем телом.
Еще один крик - уже куда ближе - оглушает уши и без того запуганных пленников. Незнакомый индеец резко поворачивается и в этот момент на него налетает Лэнса - ирокез с длинным шрамом на лице. Он нападает молча, но его атака замечена и тот, другой, успевает выставить плашмя ствол ружья, и поэтому удар томагавком не приходится на тело, а рикошетит об оружие. Лэнса ловко отпрыгивает в сторону и повторяет свой маневр. Ружье летит в сторону, несколько точных ударов - и от последнего его противник уже не ускользает. И падает на землю с раскроенным плечом.
Движение очередного недруга Анна замечает раньше ирокеза, но не успевает крикнуть, чтобы предупредить - длинное копье пронзает грудь Лэнса насквозь, и несчастный ирокез, удивленно округлив глаза и выплеснув из рта струю крови, медленно заваливается на колени, а после - на грудь.
Еще один индеец радостно и победоносно скалится и наклоняется, чтобы быстро и проворно снять скальп.
Одна из женщин, не выдержав жестокой картины, вскрикивает. Анна задерживает дыхание, но понимание приходит молниеносно - их присутствие обнаружено. И вряд ли на этот раз они ограничатся очередным пленом.
Индейцу недосуг разбираться, кто там пищит в кустах. Он быстро выдергивает копье из бездыханного тела и быстро, в два прыжка, оказывается около того места, где спрятались женщины.
Тело Анны движется быстрее, чем голова успевает подумать - совсем как в тот раз, при захвате их маленького форта. Уголком глаза держа индейца в поле зрения, она подхватывает отброшенное ружье, понимает, что из него уже стреляли, и потому одним резким движением срывает с пояса индейца мешочек, надеясь лишь на одну удачу.
Удивительно, но, откатившись в сторону и встав на колени аккурат напротив краснокожего, она беспрепятственного прочищает дуло, вгоняет пулю и прижимает приклад к плечу - и пока что не получает ни удара в спину, ни копья в грудь.
И не потому, что ее не заметили. Очень даже заметили. Но вид вооруженной бледнолицей почему-то ужасно смешит дикаря, и он не спешит что-то предпринять. И это становится последней в его жизни ошибкой. Девушка смело, почти не прицеливаясь, нажимает на курок и раздается выстрел. Отдача ударяет сильно и неприятно, но Анна ее даже не чувствует. Зато видит искореженное лицо индейца, чье тело грузно падает на землю – она попала точно в цель. Оно и понятно – с такого-то расстояния грех не попасть.
- Тихо! - снова приказывает Анна угрожающе, - Неизвестно, сколько их еще.
Но сама девушка, действуя по непонятным ей самой принципам, снова перезаряжает ружье и выпрямляется, держа его наготове, хотя рукам тяжело и неудобно.
Запоздало Анна думает о том, что она ведет себя совершенно глупо и нелогично. В любой момент в нее может прилететь стрела, пуля или томагавк. Не только оттуда, откуда она явственно слышит звуки борьбы, но и сбоку и даже сзади. Эти проклятые индейцы сражаются молча, двигаются при необходимости бесшумно, словно бесы, и такой бестолковый вояка, как она, уж точно не окажется серьезной для них угрозой.
Но ничего с собой француженка поделать не может. Ее губы раскрываются, машинально и привычно шепча слова молитвы, а в венах кипит кровь ее воинствующих предков - не только французов, но и греков, которых и стоит благодарить за черный цвет волос, а также немного крупноватый нос с легкой горбинкой.