Анна машет рукой назад, и мужчины дружно вскидывают головы. Не сразу, но они различают высокую и неподвижную фигуру ирокеза, по такому случаю даже вставшего на ноги, и недоуменно переглядываются.
И все-таки опускают свои ружья. по очереди неуклюже кланяются и представляются, хотя, тем не менее, то и дело настороженно поглядывая вверх.
- Что же вы хотите от нас, мадам? - глухо спрашивает один из мужчин, который назвался Франсуа Дэвалем.
Именно он, этот Дэваль, менее всего походил на собрата-француза. Колючие глаза и отпущенная борода, да толстая кожаная куртка с бахромой и меховым воротником делали его похожим на какое-то диковинное животное, а не на человека. Мягкая, совсем как индейца, поступь пугала, а резкие и порывистые движения выдавали в нем человека, привыкшего к ежесекундной опасности.
Разумеется, этим жестким северным мужчинам, слишком долго прожившим на территории Нового Света, да еще и занимающихся таким, как сказал Сихра, делом было далеко до галантных европейцев, к которым она привыкла. И хотя в форте жили люди простые и далеко не самых голубых кровей, девушка привыкла, что к ней обращаются с почтением и уважением.
Однако она не позволяет поставить себя в тупик и неловкое положение. Поэтому, держась с честью и достоинством, подступила к таперам поближе и снова присела, складывая на груди ладони в молитвенном жесте.
- Господа! Во имя господа нашего и Девы Марии, прошу вас - помогите! Выкупите нас у индейцев! Мы несколько дней в пути, женщины измотаны, а дети держатся из последних сил!
- Нет, - мужчины отвечают быстро и почти в унисон.
Эта короткая и сказанная холодным и безапелляционным тоном фраза буквально бьет Анну под дых, и она, пошатнувшись, даже отступает на шаг. В ее глазах - непонимание и шок.
- Но вы же французы! - восклицает она потрясенно, - Неужели вы бросите своих сестер и детей в опасности?! Побойтесь бога, господа!
- Успокойтесь, мадам, - слово снова берет Дэваль. Он поднимает руку, словно пытается успокоить девушку, и продолжает, - Подумайте сами, что мы можем? Ирокезы - народ дикий и хитрый, как сто тысяч чертей. У нас с собой нет ничего, что бы мы могли предложить в качестве выкупа - это раз. А если бы и было что, мы вдвоем не рискнули бы взять на себя такую ответственность, как проводить вас и ваших подруг через эти кишащие индейцами леса. Да они в один момент пустят стрелы в наши сердца, и вы снова окажетесь в плену, даже глазом моргнуть не успеете. Это два.
- Да как же так? - Анна потерянно смотрит на мужчин, всплеснув руками, - Неужели ничего нельзя придумать?
- Увы, мадам, но тут вы правы. Как вы говорит, вас захватил Сихра? Это та еще собака… С ним связываться - себе дороже…
- И вы нас оставите в его руках?! Ушам своим не верю!
- К сожалению, но именно так мы сделаем, мадам…
В ужасе открыв рот, француженка неверяще смотрит на мужчин перед собой и не верит не только своим ушам, но и глазам. Французские мужчины! Эталон рыцарства и галантности! Где же эти качества сейчас?! Куда пропали?! Неужели, оказавшись здесь, на лоне дикой и необузданной природы, во всей ее суровой первозданности они скидывают весь свой блестящий лоск и без стыда выставляют на показ то, чем они являются на самом деле?
Видя, как мужчины поспешно собираются и подбирают свои объемные сумки, Анна просто стоит и отупевшим взглядом следит за их движениями.
- И снова - простите, мадам, - глухо бормочет Дэваль, приподнимая свою бобровую шапку на два пальца вверх, - Не сочтите нас за трусов. Однако вы сами сказали - ирокезы идут вас продавать. А значит, рано или поздно, но вы окажетесь среди наших.
В его словах, несомненно, есть логика.
Правильная такая, и простая аж до зубовного скрежета.
- А если нет? - тихонько спрашивает Анна, вспомнив, как совсем недавно ее хотел прикупить для своего племени могавк.
Дэваль качает головой, и девушка едва сдерживается, чтобы не разразиться проклятиями.
Но Анна вовремя вспоминает, кто она и вместо этого позволяет своим губам растянуться в улыбке. Она ловко ловит тапера за рукав его стеганной куртки, и хотя мужчина вздрагивает, будто ошпаренный, проникновенно шепчет: