- Мадмуазель Ляор! Это же мадмуазель Ляор! – раздалось откуда-то сверху.
В сторону крикнувшего тут же полетела стрела. Но Анна оказалась не единственной пленницей. В руках ирокезов оказалось еще с полдюжины женщин и трое маленьких ребятишек. И ни одного мужчины, так как они все оказали сопротивление, и ирокезы убили их. Хорошо, что большая часть поселения все же успели спрятаться за стены форта.
Минут через пятнадцать дикари закончили свой разбой и быстро ушли, подталкивая перед собой пленников. Лишь Анне, явно оказавшей впечатление на своего нового хозяина, было позволено идти подле ирокеза, который просто засыпал ее вопросами.
2
Девушка рассказывала о себе без удовольствия. Она не решилась перечить ирокезу, строить из себя невесть что и совершать тем самым величайшую глупость, памятуя вспыльчивость и кровожадность этого племени из слухов, рассказов и лично ей виденных ситуаций. Анна рассказала, что она дочь миссионерского священника и прибыла в Америку вслед за отцом. Рассказала, что тот выучил ее некоторым наречиям индейцев и что сама она учительница в школе. В особый восторг ирокеза привело сообщение, что она не замужем и детей не имеет.
- Такую красивую бледнолицую с удовольствием возьмет в свой вигвам кто-нибудь из вождей или даже старейшин, - счастливо рассмеялся ирокез, в очередной раз поглаживая ее по волосам, которые отчего-то так ему приглянулись, - Я не возьму, у меня уже есть жена. Ревнивая и злая. Да и дорогая ты – за такую красавицу много сокровищ получить можно.
- Польщена, - пробормотала Анна по-французски.
Сихра - так звали захватившего ее индейца - спрашивал ее и о Далекой Франции. Какие боги там живут. Какие дары им преподносят. Что едят французы. Как передвигаются и в каких домах живут. Любопытство ирокеза было сравнимо с любознательностью ребенка, который, указывая пальчиком на землю, спрашивает, почему трава зеленая, а вода - голубая. Анне было не по себе от такого сравнения, но она покорно отвечала на эти странные из уст индейца для нее вопросы, чувствуя себя сказительницей легенд и историй.
“Как Шехерезада, - с горечью тогда подумала молодая француженка, оглядываясь на окружающий их небольшой караван древний и могучий лес, через который они шли. - Вот только за что мне такой султан Шахрияр, Господи?”
Природа Нового Света - вот что всегда очаровывало Анна даже тогда, когда она еще жила во Франции и читала заметки путешественников об этой далекой и непостижимой стране. Девушка восхищалась дикостью и первозданностью этих мест, еще не покоренных европейцам. Однако сейчас, став пленницей, ей казалось, что природа Америки восстала против нее. Будто она здесь чужая и скорейшая расправа над ней, как представительницы белой расы, не за горами. А все потому, что она, как и ее сородичи, посягнули на чужое, не принадлежащее им.
Теперь лес не казался ей таким уж прекрасным и загадочным, как раньше. Усталость, настороженность и неизвестность стерли этот восторг под чистую. Теперь она опасалась этого леса. Он давил на нее своей мощью и незыблемостью. И будто напоминал - ты здесь никто. Тебе здесь не место.
Индейцы - вот кто правители этих мест. А она и прочие женщины и дети без стен форта и сильных мужчин - не более, чем пожухлые листочки, сорванные ветром с дерева.
“Надо быть сильной, - сжав зубы, напомнила себе Анна, - Во имя короля. Во имя Господа нашего. Слава Деве Марии, что отца не было в форте!”
***
От ужаса тело Анны будто окаменело. И дело было не в страхе, нет – за два года жизни в Новом Свете привыкаешь к постоянному ощущению угрозы, избавляешься от лишних и бессмысленных страхов и в итоге будто бы даже сливаешься с первобытной жестокостью этого сурового края.
Ей не было страшно во время индейских набегов. Не было страшно и вовремя ставшими традицией стычек французских и английских колонистов, совершавшихся регулярно несмотря на мирный договор между королями Англии и Франции.
Она видела смерть. Видела убийства и даже геноцид. Но она достаточно провела времени подле отца, чтобы знать – для коренных жителей Северной Америки жизнь – это дар и величайшая драгоценность и несмотря на жестокость к врагам, индейцы никогда не поднимали руку на ребенка или женщину. Потому-то она не боялась за сохранность своей жизни. Был проданной в рабство – да, вариант был. Но не смерть и тем более не насилие – индейцам, в большинстве своем, претила интимная связь с белыми женщинами.