— Говорю тебе, прежде нежели пропоет петух трижды, отречешься от меня, — насмешливо процитировал Луцевич.
— От тебя — нет, а от кагора сразу. Олег Викентьевич, выпутай меня из дурацкого положения.
— Без проблем, — ответил Луцевич и прошел за стойку. — Я все же кагорчиком причащусь, а вам «казачка» сделаю. Джин, ложечка лимонного сока и перчик. Леонид Матвеевич, у нас есть перчик?
— Вот, — раздобыл из-под стойки стручок перца Смольников. — Модный нынче коктейль, все приготовлено. Кайенский.
— Мой напиток, — облегченно вздохнул Гречаный. — Горилка бродвейская!
Разговор завязался после первого глотка. Луцевич был готов.
— Случай особый, как и сама личность. Я оперировал его, но тогда нельзя было извлекать пулю из-под черепа. Может быть, поэтому у него не просто коматозное состояние, это состояние самой души больного. Он попал на стремнину российского половодья безгреховным, оттого и неподготовленным. Можете верить мне, у генерала Судских синдром Лазаря или болезнь Ильи Ильича. Лазарь был наиболее любимым Христом, на тайной вечере он возлежал на его груди. Если помните, после воскрешения в Вифании он стал его учеником. Судьба Лазаря глубоко таинственна и несравнима с судьбами прочих апостолов. Он стал провозвестником мистерии Голгофы и возвестил человечеству тайну нового пришествия Христа. Он — крестнесущий. Наиболее близок русским его прообраз, Илья Муромец. Как помните, до тридцати лет он маялся ногами, не ходил из-за паралича, а болезни эти были ниспосланы ему не за грехи родителей, рода или самой Руси, а ради сохранения сил для грядущих битв во славу Руси, освобождения ее от непротивления злу. Народ русский не противился царям, вождям, и сейчас он на пороге истинного обновления, очищения души от скверны. Примерно в таком положении находится и Судских. Как мне кажется, час его пробуждения не наступил, но близок. Вмешательство скальпеля ничего не даст. Не тот случай.
— А как скоро наступит пробуждение? — нетерпеливо спросил Гречаный. — Проснись он, и многие наши проблемы отпадут, как эта самая скверна.
— Семен Артемович, вы зря уповаете на пробуждение Судских. Он может вернуться абсолютно другим человеком. Станет, например, замкнутым, отчужденным, мир привычных ценностей обретет для него иное содержание. Случиться может все. — Он усмехнулся после этих слов. — Я внимательно следил за ходом Ассамблеи, и ваша речь свидетельствует о том, что вы самостоятельно очищаетесь от скверны. Вечная надежда русских на чудо рождает терпение, но не импульс к свершению чуда рождает терпение. Сейчас наконец что-то меняется в их сознании.
— Вашими устами да мед пить, — сказал, прихлебнув из своего стакана, Гречаный. — Бодрящий напиток. — И без перехода: — Так вот, хотелось бы просить вас приехать на Родину, посмотреть, как оно там, а заодно обследовать Игоря Петровича. Он уже подавал признаки пробуждения, однажды заговорил даже, так медсестра-вертихвостка проворонила.
— А, Женечка, — понимающе усмехнулся Луцевич. — Помню…
Гречаный пропустил последнее мимо ушей.
— Как вы относитесь к предложению?
— В общем-то положительно.
— Дорогу, расходы, гонорар оплатим, — поспешил заверить Гречаный. — По высшей ставке.
— Семен Артемович, обижаете, — как ребенок засмущался профессор. — Я нынче как магараджа существую.
Смольников проницательно взглянул на Луцевича и оценил, какое значение он вкладывает в слово «существую».
— Тогда милости просим, — с поклоном сказал Гречаный.
— Где-то в июне-июле. Через месяц то есть. Пожертвую Канарами.
— Спасибо, Олег Викентьевич, — поблагодарил Гречаный, не выторговывая ближних сроков. Он провожал гостя с сожалением.
— Мне такие всегда нравились, — сказал под впечатлением от встречи Смольников. — Незапятнанный он, как Судских.
Гречаный походил по гостиной, молча обдумывая сказанное. Чему-то усмехнулся, хотел даже перевести разговор в иную плоскость. И не случайно он брал с собой в ответственную поездку Смольникова: тому обкатываться надо в верхних слоях, — проверен испытаниями, пора в лидеры. Уклоняться от нужной темы нет нужды.
— Судских, говоришь? Отличный мужик. И схож с Луцевичем. Они, Леонид Матвеевич, оба освоили ремесло, стали мастерами, и знаешь, какая дальше ступень развития?
— Наслышан немного, — учтиво ответил Смольников. — Демиург?
— Верно. Воливач присмотрел Судских давно и пестовал для будущего. Это уже политика, Леонид Матвеевич. Так?