— Семен, нет ли смысла просчитать вероятность экстренных событий? До выборов осталось немного.
— Просчитай, конечно! Я сейчас подошлю человека с кое-какими новыми сведениями, вот и займись, очень поможешь, — говорил Гречаный весело, оттягивая срок своей исповеди. — Все хорошо, Игорь? — что-то насторожило Гречаного.
— Недоспал, пожалуй…
— То-то с молодой женой! — рассмеялся Гречаный.
Посыльный привез данные за последний месяц о вооруженных формированиях, кроме армейских. Папки с грифом «Секретно».
«Куда-то разбежались боевики Воливача и Лемтюгова, — отметил Судских сокращение спецотрядов. — Куда?»
Большая часть проверенных бойцов обнаружилась в охранных службах «Лем холдинг», крупной фирмы Лемтюгова. Ясно: хозяин держит их на коротком поводке под рукой. Он опять связался с Гречаным.
— Молодец, Игорь! Бурмистров подтверждает это. Только пока не ясно, почему подручные Лемтюгова зачастили на периферию? Как считаешь: предвыборная агитация?
— С одной стороны, да. Тамбовскую, Липецкую, Рязанскую области завалили водкой, на закуску не скупятся, на подарки раскошеливаются, взялись селянам дороги чинить. С одной стороны, хорошо.
— А с другой — чего ради, когда зима уже лютует? — продолжил Гречаный. — Послушай, Игорь, будь ласка, свяжись с Бурмистровым и Бехтеренко, покопайтесь вместе.
— А нет ли в этих краях чего-то особо важного?
— Важного? — задумался Гречаный. — Есть, пожалуй. Только я не связывал одно с другим. Ты ведь не случайно спросил?
— Неспроста, Семен.
О вещем сне он не собирался рассказывать, неловко. Но Гречаный раскусил его. Стало быть, Судских попал в точку: где-то там прячут мальчика, и Лемтюгов что-то замыслил.
Ожидая ответа Гречаного, Судских машинально задрал брючину на левой ноге. Пятно увеличилось до размеров металлического рубля.
«Не зараза ли? Надо Лайме звонить…» — озаботила догадка.
— Давай, Игорь, к вечеру поразмыслим, — ответил наконец Гречаный. — Запарка сейчас, три иностранные делегации. А вечером давай.
— Буду, — ответил Судских и набрал домашний номер. — Как себя чувствует любимая?
— Любимая в домашних делах и чувствует себя прекрасно, — ответила Лайма. — А ты? Я думаю о тебе. Что-нибудь стряслось?
«Не могу», — сжал зубы Судских, но отвечать надо.
— С чего вдруг стряслось? Обычная запарка. А ванну принимала?
— Господи, что с тобой? Чего ради днем я полезу в ванну?
— Ну как же: ты теперь не одна…
— Глупый, — засмеялась она. — Я с утра у врача побывала, и он подтвердил мои предположения.
— Тщательно осматривал?
— Совсем поглупел от счастья! Тщательно. И где положено. Да, тебя Алик Луцевич разыскивал. Звонил, тебя не оказалось на месте.
«Вот перед кем запираться нечего», — понял Судских и связался с Луцевичем.
— Ты искал меня?
— Да, Игорь. Есть кое-какие соображения, надо бы свидеться. Ты в делах? Или ко мне подскочишь?
— Давай ко мне, — решил Судских.
Луцевич собирался было уехать в Швейцарию, но захватила предвыборная страда, потом эпидемия удержала, а там и другие события. Он сам предложил свою помощь, если вдруг возникнут новые очаги непонятных заболеваний в стране, и зорко доглядывал за всем, связанным с санитарией. Гречаный поддержал его. В любой момент Луцевич мог вылететь куда угодно специальным самолетом, что и делал.
Стоически дожидаясь приговора Луцевича, Судских разглядывал пятно. Оно росло быстро, и так же быстро росла в нем отрешенность.
Луцевич появился, как всегда в бравурном настроении. Сразу и не понять, что он в пятом часу утра прилетел с Камчатки…
— Ты знаешь, — без долгих приветствий говорил он, будто зашел из соседнего кабинета покалякать с товарищем, — там чудеса происходят, в Долине гейзеров. Один безногий случайно попал туда, залез на халяву в источник, и представляешь: нога стала отрастать!
— Ну да? — не поверил Судских, зная привычку Луцевича шутить с серьезным видом.
— Святая правда, Игорь! Может, ты помнишь, у меня ноготь на большом пальце с детства был поврежденным. Смотри теперь, — показал он палец с аккуратным, каким-то свежим ногтем. — Новехонький вырос!
— Тогда посмотри, что у меня, — сказал Судских, не в силах больше оттягивать приговор, и задрал брючину.
Луцевич, попеременно вглядываясь то в пятно, то в лицо Судских, наконец присвистнул.
— Проказа? — решился Судских.
— Нет, Игорь, — отрицательно покачал головой Луцевич. — Это печать Адамова. Не слаще, но не зараза.