Икры было жалко, но он покорился. Спросил, пряча свое неудовольствие:
— А ты их откуда знаешь?
— Работаю с ними. У Викуна, кстати, отец был крупный партайгеноссе, в начале девяностых за кордон свалил. Викун доделывает дела и тоже уезжает. Назара берет с собой, они неразлучны. А ты разве не хочешь слинять отсюда?
— Кто не хочет… Мать что-то крутила с выездом. То через неделю, то через месяц. Докрутилась …
— Они тебе помогут. Поработаете вместе, срубите приличный куш, будет с чем сваливать.
— А ты, конечно, на хвосте.
— Я? — решила дать щелчок засранцу Светлана. — У меня, милый, в Испании недвижимка и бессрочная виза, и себя я бедной не считаю. Мне и сейчас на все про все хватит.
— У всех всего хватает, только в совке застряли, — язвительно хихикнул он.
— Могу бумаги показать, — сдержавшись, с достоинством ответила она.
— А что ж не едешь?
— Не с кем пока. Там свой мужик нужен. Они наших баб за поломоек держат. Я молодая, пожить хочу. Знаешь, сколько это стоит? — вытянула она руку под самый его нос. На среднем пальце красовалось колечко, в колечке камешек. Само кольцо, правда, принадлежало Чаре. Взято напрокат, когда в бар ее снаряжали.
— Ничего так камешек, — осмотрел он колечко.
— Ему цена сто штук в зеленых. Камешек пятнадцать каратов тянет, редкой игры. У меня, милый, брюликов на миллион…
— Папочка оставил? — язвил он.
— Сама заработала. Про «Сигму» слыхал?
— Так, кое-что.
— А я в ней главбухом работала. Так что, любимый, шибко не выступай. Ты мне как мужик очень даже подходишь, но я могу уйти и не появиться.
Сонечка заметно увял.
— Да ладно тебе. Семейные разговоры. Ты мне тоже подходишь.
«Чтоб ты, полудурок, сдох!» — застенчиво улыбнулась Светлана и прильнула к нему:
— Ой, хочу… Может, успеем?
— Не стоит, — стоял на страже своего здоровья Сонечка: особенной тяги к сексу он не испытывал. Другое дело, когда им восхищались со стороны, гладили, ублажали.
И она облегченно вздохнула. Работая с Портновым, у нее тоже появилось устойчивое отвращение к постельной службе.
Викун и Назар появились с шумом, с шутками, с легким дуновением морозца, сразу стало празднично. На руки хозяину сбросили два фирменных, битком набитых пакета, и, пока Светлана принимала гостей в прихожей, он выставлял в кухне дармовой провиант.
«Шампанское, три бутылки, джин… ого! «Бифитер»! Тоник, омары, икра черная — две банки, красная — пять, сыр пикантный, пикули, отбивные! Да тут неделю без них питаться можно!»
Ох и счастливчик он, лохи сами бегут к нему на звук призывный мандолины!
Кое-что он сразу припрятал в холодильник, позволив Светлане заниматься с остальным.
— Ну что, миряне? С крещеньицем нас? — поднял первый тост Викун, когда все угомонились вокруг столика. Поддержали, выпили, снова налили: — После первой и второй промежуток небольшой. За хозяина! Дай Бог ему здоровья и хорошей косьбы зеленого!
Опять хорошо пошло. Сумбурно, весело, о чем разговор, не упомнить: в ухо влетает, в другое вылетает, шутки, гомон.
Когда Светлана отправилась варить кофе, хозяин уже находился в веселой прострации. Грабь — не хочу. Никто и не собирался. Назар ушел за Светланой, помочь чашки-ложки поднести. Мотвийчук не ревновал. Назар будто сковывал его тяжелым взглядом, хотя приветливо улыбался, когда взгляды встречались. Без него он с удовольствием расслабился. С Викуном можно было говорить о делах и вообще умно, со значением.
— Так как, Александр, — сразу затеял разговор Викун. — В фирме не хочешь поработать?
— Запросто, — хмельно улыбаясь, ответил он.
— Тогда готовься. Отопьем праздники — и за дело. С дальним прицелом, — подмигнул Викун.
— О чем хабар? — не выбиваясь из колеи, соглашался Сонечка. Он не так уж и пьян, держался в напряге, чтобы не размазаться, не пропустить торга, всегда считал себя умелым питухом. — Как говорят хохлы, за шо робыты будемо?
— В конторе у меня будешь получать оклад детектива. Участвуешь в деле, имеешь процент. Чем больше участие, тем выше процент. Это не считая особых случаев.
— Подходит, — кивнул Мотвийчук.
— А что это за бумаги, которые у тебя изъяли? Мне Света проговорилась.
«Когда это я успел ляпнуть?» — подумал Мотвийчук, а язык уже развязался.
— Хреновина всякая. Штучки магические, легенда какая-то. У матери, это как на духу скажу, один кент заграничный купить их хотел. У меня копии были, их Бехтеренко изъял, УСИ то есть, а оригиналы мать хранила в банке. Их тоже забрали.
«Выходит, из меня лоха делают, — смекнул Портнов. — Или малый зажимает что-то?»