На набережную выходит Алена. Ей года двадцать два, это крупная, близорукая и принципиальная толстуха. В руке у нее хозяйственная сумка, набитая доверху книгами: Алена работает в городской библиотеке.
Алена (деловито и бодро). Привет! Воздух — четырнадцать градусов, вода — восемь.
Люба. Где вас носит? Я жду здесь одна, как Каштанка…
Алена. Библиотека — до восьми. Тебе хорошо, сама себе хозяйка, а я — от звонка до звонка. (Без перехода.) Зойке опять письма нет.
Люба. Тебе-то что?!
Алена. А я на почту по дороге заходила, поинтересовалась, Зойка сама просила.
Люба. Радости скрыть не можешь?..
Алена (возмутилась). Я?!.
Люба. Тебе-то никто не пишет, в натуре! Можешь спать спокойно.
Алена. Можно подумать, ей пишут! С августа — одна открытка с памятником Пушкину!
Люба (почти с яростью). Ей есть чего ждать!.. Хотя с твоим-то сереньким веществом этого не осилить. Особенно с твоим вкусом!
Алена (обиделась). Опять, Любка, да? Опять?..
Люба. Сто раз сказано — не носи при твоей фигуре красные брюки! И не завивайся, как чучело в витрине! Когда ты в мелкий барашек, ты страшнее, чем моя жизнь!
Алена. На себя бы посмотрела!
Люба (неожиданно. Как все, что с ней происходит, повеселела). А что? Не первой свежести продукт, другой бы спорил, но если подать под острым соусом… С этим надо родиться.
Тетя Зина (из-за своей стойки, ехидно). С чем это, интересно?
Люба. Врожденный вкус, грация и обаяние. Делай со мной, делай, как я, делай лучше меня. Спешите, пока я живая.
Алена. Посидела б ты с мое в читалке каждый день…
Люба. Книга — лучший друг человека. Особенно, когда других друзей нету. (Тете Зине.) Две по двести, Зина. Двойное, фирма берет все расходы.
Тетя Зина (готовит кофе). Гуляешь?..
Алена (Любе). Неужели Зойка ничего не соображает? Насчет Игоря этого своего мифического?!
Люба (очень серьезно). Ее счастье…
Алена. Просто ты жалеешь ее.
Люба (искренне). За что ее жалеть? За то, что счастливая?
Алена. Ну, такого счастья мне и задаром не надо, спасибо!
Люба. Это, может, я себя жалею. (Неожиданно.) Ты «Бурду» новую обещала, осенне-зимний сезон. Вся надежда — мини опять в моду войдет. Ноги — мой последний шанс.
Тетя Зина (из-за стойки). Поезд ушел, тю-тю, ландыши.
Люба (бодро). Обрежу опять все юбки, загорю ноги, остригусь под сыпной тиф, очки темные в пол-лица, чтоб разрушений не было видно, — начинаем жизнь сначала!
На набережную выходит Зоя. Ей столько же лет, сколько и Алене, но она миловиднее подруг — стройна, на длинных, легких ногах, с сияющими нетерпеливым ожиданием серыми глазами. Впрочем, очень может быть, десять лет назад Люба была такой же.
(Увидела ее издали; тете Зине.) Еще одну, Зина! И парочку «пепси». И сигарет пачку, болгарских!
Зоя (подходя к девушкам). Наследство получила?
Люба. Обожаю шикарную жизнь. Что так долго? (Алене.) Сходи возьми, ты помоложе.
Алена (идет за кофе). Любишь, чтоб тебя обслуживали… (На ходу, Зое.) Ты просила «Экран» и «Советское кино», я принесла.
Тетя Зина. Вот тоже зараза, кино. Особенно когда «до шестнадцати лет не допускаются». Тут они как раз все как с цепи сорвались.
Алена (берет кофе и прочее на подносе). Сегодня кофе у вас, тетя Зина, особенный, так пахнет! (Идет с подносом к ближайшему столику.)
Тетя Зина. Своим заварки не жалею, только и делов.
Девушки садятся за столик.