Я посмотрел на него. И снова меня сдерживали его деньги. Гарланд знал, что если я потеряю такого клиента, как он, то несколько десятков юристов из моей фирмы могут оказаться на улице.
— Так найдите того, кто сможет это сделать, — сказал я.
Я видел, что мои слова удивили его, хотя Гарланд вообще редко показывал свое удивление. Он смотрел мне в лицо, надеясь разглядеть хотя бы малейшее проявление слабости.
— Вы боитесь. — Он медленно кивнул. — Я никогда не видел вас таким.
Теперь Гарланд говорил не о наших отношениях. И не о миллионах долларов, которые все эти годы выплачивал мне за работу.
И он был прав.
— Кто убил мою дочь? — спросил он.
— Терри Бургос, — тут же ответил я.
Мы оба удивились, как быстро я дал ответ. И еще больше нас поразило то, что на этот вопрос можно было ответить иначе. Три дня назад мне казалось это невероятным.
Его лицо немного посветлело, словно мои слова даже немного позабавили его. По крайней мере он пытался показать мне, что никого не боится.
— Я постараюсь выяснить, что происходит, — сказал я.
— Даже если это докажет, что вы ошибаетесь?
— Даже в этом случае.
Я повернулся к двери. Пока шел по коридору, мои ноги дрожали. Охранник-британец с подозрением проследил за мной, когда я открыл дверь и направился клифту.
— Это было не важно, — сказал Брэндон. — Какой смысл разрушать людям жизнь, если это ни к чему не приведет?
— Я не спрашиваю, почему вы тогда ничего не рассказали полиции, — досадливо поморщился Макдермотт. — Мне интересно узнать, почему вы не хотели говорить об этом сегодня. И почему мы должны услышать это не от вас. Вы кого-то боитесь?
Брэндон проигнорировал вопрос и сделал вид, будто слова Макдермотта показались ему совершенно неуместными. Но на уме у него было нечто иное. Полицейский видел это по лицу Митчема.
— Гарланд Бентли, — предположил он.
Брэндон посмотрел на Макдермотта, а затем отвел взгляд. Это можно было расценить как положительный ответ.
— Расскажите, что произошло между вами и Гарландом Бентли, Брэндон.
— Послушайте, это касалось не только меня. Мистер Бентли — один из крупных меценатов в городе. Он выделял деньги многим художникам.
Ну конечно. Брэндон же художник.
— Да, он выплачивал мне деньги через городской Фонд искусств, — признался Брэндон. — И что с того?
Макдермотт опустил голову и украдкой взглянул на Столетти.
— Когда это случилось? — спросила она.
— После того как я закончил Мэнсбери. В девяносто втором году.
— Значит, с 1992 года он выделяет вам грант?
— Да. Это регулярное пособие. Оно выплачивается каждый год.
— И каковы были размеры «выплат»? — поинтересовался Макдермотт.
— Ну… — Брэндон махнул рукой. — Все началось с двадцати пяти тысяч. Теперь он платит семьдесят пять тысяч в год.
— Семьдесят пять тысяч в год? — Макдермотт не сумел скрыть удивления. — Что же вы сделали, чтобы получить такое пособие? Почему он выбрал именно вас?
Молодой художник смутился. Было видно, что ему не нравится разговор.
— Мистер Бентли сказал… это Кэсси хотела, чтобы он помог мне. Так он выражает свою благодарность за то, что я всегда поддерживал Кэсси.
В палату вошел врач. Он хотел выяснить, закончился ли допрос. Макдермотт попросил еще пять минут. Митчем явно рассчитывал на передышку. Врач встал рядом с Макдермоттом, давая понять, что время пошло.
— Нет ничего дурного в том, что я принял этот грант, — пробормотал Митчем.
Макдермотт кивнул.
— Вы с мистером Бентли когда-нибудь говорили о том, что мы сейчас обсуждаем?
Он покачал головой:
— Никогда.
— Как вы думаете, ему известно, что вы знали про его отношения с Элли?
— Нет, — уверенно ответил Брэндон. — Я даже не знаю, было ли там что-то на самом деле. Это лишь предположение Кэсси. Понимаете, я знал, что вы постараетесь представить все в черном свете. Но он каждый год жертвует миллионы людям искусства. Я лишь один из многих. И я не делал ничего дурного.
Врач встал между детективами и пациентом:
— На сегодня все. Довольно.
— Мы поставим охрану у вашей палаты, — заявил Макдермотт Брэндону. — Если что-нибудь надумаете, прошу вас, позвоните мне.