— Какой же вы трусишка. И вы также, — сказала она, глядя в зеркало заднего вида, когда водитель «порше» стал сигналить ей. Если бы в тот момент она показала ему средний палец, то произвела бы на меня особенно сильное впечатление. — Вы мне не напарник, — продолжала она. — Но вы знаете Олбани и можете разговорить его, Поэтому я и взяла вас с собой.
— Меня это устраивает. Но я хотел бы вам кое о чем напомнить. Вы должны сотрудничать со мной.
Столетти хорошо знала правила игры. Я получал полный доступ к расследованию. Однако любые правила можно изменить и извратить. Судя по всему, ей не нравилось, как я пытаюсь использовать их в своих интересах.
— Когда мы приедем на место, я буду сама задавать вопросы, — заявила она.
— Спрашивайте его о чем хотите, — пожал я плечами. — А потом я поговорю с ним.
— Вся инициатива должна исходить от меня. Вам понятно?
— Нет. Не понятно. Сейчас вам нужно свернуть. Я знаю короткую дорогу.
Она снова стала спускаться с горы и указала на сумку у меня под ногами.
— Там папка из манильской бумаги, — сказала она. — В ней ваши копии.
Я открыл ее, хотя не любил изучать документы в машине. От этого у меня начинала болеть голова. Но мне почти не пришлось читать, потому что в папке лежало множество фотографий, сделанных после убийства Чианчио. Там находилась фотография самого Чианчио, распростертого на кровати в спальне, все его тело было исколото ножом, особенно ноги и торс, смертельная рана зияла на шее.
Еще я увидел несколько фотографий ножа для колки льда: стальной прут с заостренным концом и деревянной рукояткой, забрызганной кровью Чианчио. Перевернув страницу, я обнаружил ксерокопию старой газетной вырезки с неровными краями, словно кто-то выдрал ее из газеты. Вероятно, фотография в газете изначально была черно-белой, ксерокс только ухудшил качество, однако я тут же узнал лицо человека, который изображен на ней.
Гарланд Бентли.
Я предположил, что фотографию сделали в том же году, когда были совершены убийства. Примерно так Бентли мог выглядеть в то время: его волосы казались гуще, а лицо — не таким круглым. На нем было пальто. Он пробирался, опустив глаза, сквозь толпу журналистов с микрофонами. Я не смог определить, в каком месте сделана фотография. Возможно, около здания суда. В стороне от репортеров, боком к фотографу, стоял еще один человек — в мягкой фетровой шляпе. Казалось, он не сводит с Гарланда глаз, но на фотографиях часто возникает подобный эффект: кажется, что люди пристально смотрят на что-то. Это был довольно молодой мужчина с глубоко посаженными глазами, под одним виднелся небольшой шрам. Его лицо было мне незнакомо, но я сразу поймал себя на мысли, что вряд ли обрадовался, если бы на меня глазел такой зловещий тип.
Я поднял глаза от фотографии.
— На следующем светофоре сверните направо. Это и есть тот самый «тип на заднем плане»? То фото, которое было у Макдермотта?
Она посмотрела на фотографию.
— Да. Мы знаем Гарланда Бентли и репортеров, которые здесь запечатлены. Но вот кто этот странный тип?
— Я никогда прежде не видел его. Где вы это нашли?
— Получили вырезку сегодня утром. Ее обнаружили в коробке для обуви, которая стояла в шкафу, в спальне Чианчио.
— Там были и другие фотографии?
— Нет, ее засунули в коробку, где хранились ботинки, — сказала она. — Чианчио явно хотел спрятать ее.
Я наблюдал, как мы пролетаем мимо других машин, но решил сдержаться и не отпускать комментариев на этот счет.
«И почему Фред Чианчио прятал фотографию с Гарландом Бентли?» — подумал я.
И в этот момент Столетти задала мне тот же самый вопрос. Я ответил, что не имею понятия.
— Мне нужно заехать еще в одно место, — сообщила она.
— К Гарланду Бентли?
— Да. — Она взглянула на меня. — Вас что-то смущает?
— Нет… Но вы хотя бы звонили ему?
— Я поручила кое-кому выяснить, где находится Бентли, не покинул ли он город. Он у себя в офисе. Я собираюсь заехать к нему.
— Без предварительного звонка?
Она склонила голову набок:
— Я люблю являться без предупреждения. Пока человек не успел вызвать адвоката и все усложнить. Думаю, теперь наш преступник будет действовать стремительно. Мы должны раскрыть это дело по горячим следам, и я не могу тратить время на всяких модных юристов. — Она кивнула. — То же самое касается профессора. Он не ждет нас. Его занятия заканчиваются в одиннадцать, вот тогда мы с ним и встретимся. Поверьте, их лучше брать свеженькими.