Я вздохнул. Это все равно что пытаться поймать солнечный зайчик. Я понимал: эту женщину нужно стащить с кушетки психоаналитика и поставить за кафедру для дачи свидетельских показаний. Но… не было возможности. Она могла спокойно послать меня куда подальше. Или столкнуть с лодки, и я бы тогда утонул.
— Возможно, на Ривьере, — сказала она. — Или на Карибах.
— Хорошо, тогда ответьте еще на один вопрос, — предпринял я новую попытку. — Когда в последний раз вы были в городе? Я имею в виду, еще до убийства Кэсси.
Она махнула рукой.
— Примерно за месяц до ее смерти. Но если вы скажете, что это случилось за три месяца, я вам поверю. Как поверю, если скажете, что это было за три дня.
— За три дня? — Я не смог скрыть недоверия. — Неужели вы даже не помните, сколько времени прошло между вашей последней встречей с Кэсси и той минутой, когда вы получили известие о ее смерти?
— А это уже другой вопрос. — Она откинула со лба прядь, но ветер тут же вернул ее на место, между глаз. — Я узнала об этом позже. Через несколько месяцев. Не думаю, что вы поймете меня, — добавила она, обратив внимание на мою реакцию. — Моя мать умерла. У меня никогда не было отца. Я уверена, что тетя Наталия пыталась связаться со мной, но не знала, где я нахожусь. Я не отвечала на звонки. А в те времена еще не было мобильных телефонов, мистер Райли. И я не оставляла адресов, где собиралась быть.
Я пытался посмотреть на происходящее с ее точки зрения. Возможно, мое первоначальное впечатление о ней было несколько предвзятым. Ее мать погибла в автокатастрофе, когда управляла автомобилем в нетрезвом состоянии, а своего отца Гвендолин, похоже, не знала. Я подумал, что даже все деньги мира не могли бы ее спасти.
— Похоже, вы были очень одиноки, — подала голос Шелли.
Гвендолин улыбнулась ей, а затем посмотрела на меня:
— Задавайте мне ваши вопросы, мистер Райли.
— Кэсси была лесбиянкой?
— Насколько я знаю, нет. — Грустная улыбка тронула ее губы. — Но если ты ходишь в женскую школу, все вокруг начинают считать тебя лесбиянкой.
Вполне справедливое замечание. Когда в Мэнсбери произошли убийства, в этом колледже как раз ввели совместное обучение.
— А вы уверены в этом?
Мои слова позабавили ее:
— Возможно. А возможно, и нет.
— Значит, у Кэсси был молодой человек?
— Не знаю, — ответила она. — Но это ни о чем не говорит. Я не помню, чтобы в то время Кэсси с кем-то встречалась. Она казалась ужасно робкой в отношениях с мужчинами. Довольно странно. Временами становилась общительной, пропадала на вечеринках до утра, но не думаю, что у нее кто-то был.
Я вспомнил текст песни и фрагмент из Второзакония о побивании камнями падшей женщины.
— Вы думаете, она оставалась девственницей? — спросил я.
— Я не знаю.
— И значит, вам неизвестно, была ли она беременна?
— Беременна? — Гвендолин откинулась на спинку сиденья. — С чего вы взяли?
Я не видел причины, которая помешала бы мне поделиться с ней этой информацией. Черт возьми, ведь ради этого я и приехал сюда.
— Одна из убитых работала репортером. И она задавала подобный вопрос о Кэсси.
Гвендолин медленно кивнула, словно хотела сказать «да», но затем покачала головой:
— Не имею ни малейшего представления. Но уверена: если это было действительно так, то Кэсси обязательно рассказала бы мне.
Отлично. Вся поездка представилась мне бессмысленной тратой времени.
— А что вы можете сказать о Брэндоне Митчеме?
Он был новичком в колледже Мэнсбери и дружил с Кэсси и Элли. Лайтнер напомнил мне о нем.
— Брэндон Митчем, — ее лицо просветлело, — как у него дела? — В ее голосе послышалось уважение.
— Вы знали его?
— Да, — кивнула она, и на ее губах появилась легкая улыбка. — Да, я знала Брэндона. Боже… — На минуту Гвендолин замолчала, погрузившись в воспоминания. — Милый парень. — Внезапно она нахмурилась. — Но ему, наверное, пришлось нелегко. Кэсси и Элли…
— Расскажите об Элли.
— Элли… — Она сосредоточилась. — Что сказать? Элли была похожа на меня. Любила тусоваться. И боялась его. — Гвендолин погрозила в воздухе пальцем. — Она очень боялась его.
— Кого боялась? Брэндона?
— Нет, не Брэндона.
Я посмотрел на Гвендолин, но ее лицо стало непроницаемым.
— Вы имеете в виду Терри Бургоса? — спросила Шелли.
— Она боялась, что он может сделать что-то дурное, — продолжала Гвендолин. — Всегда говорила, что решение суда ничего не значит для психопата. — Гвендолин осуждающе кивнула и повторила: — Она очень боялась его.