Стало смеркаться, все же октябрь на дворе и темнеет быстро. Олег уговорил меня остаться переночевать, мол, не наговорились еще, да и мы точно заблудимся в темноте, если даже днем с трудом нашли дорогу. А сейчас и спросить будет не у кого — местные жители уже ложатся спать, по темноте здесь никто не гуляет.
— Ночь безлунная, на улицах непроглядная темень, и хороший человек там не пойдет, разве что разбойник. — добавила Наталья, уговаривая нас остаться и ехать завтра. — Тем более, что кучер ваш уже объелся и спит.
Дети уже тоже "клевали носами" и глаза у них сами закрывались. Ваньке постелили в одной комнате со мной, его долго уговаривать не пришлось и он отправился "на боковую".
Мы еще попили чаю, а потом кухарка стала убирать все со стола, а Наталья отправилась отдыхать. Мы с Олегом вышли на крыльцо, ему захотелось покурить. В саду пахло сырой землей и прелыми листьями, прямо грибной запах, только что прошел дождик. Спросил Олега, не скучно ли ему здесь, тот ответил, что в город не выберешься, своего выезда нет — дорого. До станции — несколько верст, с его ногой не дойти, так что все же потребуется хоть и дешевенький, но экипаж с лошадкой и кучером. А там нужен каретный сарай с конюшней: на все нужны деньги, деньги и еще раз деньги. Да и мужик в доме нужен: дрова рубить, печи топить, даже снег с дороги убирать.
— По правилам я вдоль своего забора должен свою половину улицы от снега разгребать. Так все время нанимать кого-то тут проблема — постоянно живущих господ много, вот деревенские мужики и ломят цены за разовые работы. В прошлом году кухаркин зять то ли в запой ушел, то ли заболел и я месяц сам снег чистил, с лопатой, в генеральской шинели, местные сбегались посмотреть как "увечный генерал" машет лопатой, а нет бы самим помочь и взять лопату — стоят, глазеют…
— Да, это понятно, для лентяя нет больше удовольствия посмотреть, как другой человек работает, а тут — целый генерал, — согласился я, — а как Наташа к вашему житью-бытью относится?
— Сначала она скучала по Петербургу, театрам, ведь даже из Ржевки мы частенько выбирались в театр, на концерты модных исполнителей или в офицерское собрание, на балы, не говоря уже о житье на Екатерининском канале. Но, с рождением дочери стало не до балов и даже эта, практически сельская жизнь, нам стала нравится. Хотя, знаешь, Александр, скучаю я по лязгу гусениц и свисту пара.
— Слушай, Олег, на Оружейно-механическом заводе, что на Ржевке, в упаковке лежат части на гусеничный движитель с паровой машиной для бронехода и они принадлежат мне, так как оплачены были мной еще четыре с лишним года назад. Хочешь, я тебе его подарю, даже договорюсь с владельцем завода, чтобы собрали гусеничное шасси, установили двигатель и будет у тебя свой трактор. В Питер, ты, конечно, на нем не поедешь, но, если не гнушаешься простым трудом, можешь вообще брать подряды на обработку земли — распахивать пустоши, корчевать пни, выкапывать специальным плугом камни — предпашенная обработка почвы. Наймешь пару работников на сезон и озолотишься. Только пространства большие надо обрабатывать, чтобы трактору было где развернуться. Зимой тоже занятие найдется: хоть дрова вози на больших санях, хоть снег греби ножом, установленным спереди машины.
Дальше я рассказал о том, что, сидя в библиотеке, нашел статью о механическом плуге, который шел по тросу, протянутому между двумя локомобилями на расстояние около ста сажен. Это какой-то помещик завел себе такое чудо-юдо. Плуг в одну сторону выкапывал камни специальным приспособлением, потом работники их собирали и свозили на край поля, а потом плуг шел назад, другой рабочей стороной, причем, восемь лемехов вспахивали широкую полосу, а сзади еще были приделаны восемь дисковых культиваторов. Потом локомобили сдвигались на следующую полосу и все повторялось с начала: вся эта механика позволила вспахивать поле в четыре раза быстрее и с лучшим качеством. В статье была фотография и рисунки — устройство получило медаль на Нижегородской ярмарке. А не понравится — просто продашь трактор какому-нибудь эксцентричному помещику тысяч за пятнадцать. Мне он во столько же обошелся, а механический плуг с двумя локомобилями у того помещика стоил ему двенадцать тысяч рублей и окупился через четыре года использования только в его поместье.
— Кстати, я уже знаю, что новых бронеходов не делают из-за отсутствия заказов от военных, в Корее остался один уцелевший. А куда делись твои люди, особенно тот бравый фельдфебель, ставший подпрапорщиком?
— Убит, вернее, как и многие мехводы, принял жуткую смерь — был насмерть обварен кипятком из пробитого снарядом котла, всего из шести моих экипажей уцелело девять человек вместе со мной — одна четверть всего личного состава. Половина была убита на поле боя, еще четверть скончалась позже. Может тебе, как изобретателю, это неприятно слышать, но машина получилась плохая в смысле защиты экипажа. Бортовую броню с дистанции двадцать саженей из станкового "Максима" пробивало, а они у японцев были. Пушка их нашу броню пробивала везде. Но японские бронеходы, хоть и имели лобовую броню в два раза толще, орудие Барановского с бронехода ее не брало, а 87-мм фугасный снаряд нашей полевой артиллерии японцы не переносили — он разворачивал им все внутренности с любой дистанции. Котлы также взрывались. Ручными бомбами, если умеючи пользоваться, тоже много можно попортить. Казаки ими несколько японских бронеходов сожгли и взорвали: залягут в траншее и ждут, когда бронеход через нее проползет, а сзади забрасывай его бомбами без опаски — он не видит ничего и котел машины взорвать вполне реально.