Меня от этого безобразия чуть не стошнило.
- Ничего, пройдет, зато запомнится надолго, - сурово сказал наставник, и похлопал меня панибратски по плечу, чтобы я не подавился зрелищем.
Сияющий от перевозбуждения кок услужливо поставил передо мной табурет.
- Разве он видит меня, - спросил я наставника, - кажется, на корабле я присутствовал инкогнито или что-то изменилось в правилах?
- Ну, ты же пока не настоящий наблюдатель, а стажер.
Я заткнулся и больше не проронил ни слова, молчком съел свою норму сирен и выпил полную кружку рома, любезно предложенную мне самим коком.
- Приятного аппетита,- как можно приветливее сказал он,- кушайте на здоровье.
Рыбаки неторопливо обсасывали бедрышки сирен, смакуя каждый хрящик и каждую косточку, запивая это безобразие разбавленным ромом. Якобы от чистого рома ( или другого крепкого напитка) клоны становятся неуправляемые, и потому им разрешено пить только разбавленные напитки, мотивируя тем, что чистый ром вреден для их здоровья.
Не знаю, как они, но я даже от чистого рома не запьянел, а может быть мне тоже не положено, как стажеру, и кок предложил разбавленный. Наблюдавший за мною наставник, откушавший вместе со всеми одну из прекраснейших грудок сирены, видимо, остался доволен яством, суровое выражение его лица смягчилось, и на щеках появился здоровый румянец. Или на него так подействовал чистый ром?
Короче, к ночи, кое-кого из команды, достала так называемая диарея и возле клозета выстроилась небольшая очередь. Наставник исчез, как и положено мавру, сделал свое дело и катапультировался, обещав вернуться, когда мы войдем в порт. Стажировку, дескать, никто не отменял и кроме меня, у шхуны нет наблюдателя. Право быть невидимым мне возвращено. Пройдя равнодушно мимо клозетной очереди, я подошел к тому месту, где произошел инцидент, к месту моей голгофы. Ни каких следов картины я не обнаружил, обглоданную сиренами селедку убрали. Палуба сияла чистотой. За бортом шхуны был полный штиль и в моей душе тоже ничего не дрогнуло. Созерцая пустую мачту, на которой развивался флаг СД (содружество даунов), так называлась эта спонсорская организация, поставляющая населению рыбу, причем совершенно бесплатно и в неограниченных количествах, мне вдруг пришла в голову мысль, что будь та рыба не генно модифицированный продукт, никто бы его не раздавал бесплатно, даже клонам. И куда только делся мой романтический бред, раньше я этот флаг не замечал вовсе, упиваясь своим эксклюзивным восприятием реальности. Утратив некую целомудренность (надкусив тело иллюзий), я обрел качество трезвее смотреть на вещи, и в этом был какой-то плюс, чем он обернется для меня в дальнейшем, не знаю, но сейчас он радовал меня.
- Какой же ты все-таки самодовольный болван,- сказала мне еще не переваренная в желудке сирена,- повелся на содружество даунов. Тебе какая разница, чем кормят клонов. Мы тоже ели с сестрицами и что?
Я засунул пальцы в рот и выплюнул (срыгнул) не переваренную сирену. Она была вся в желудочной слизи, без туловища, одна голова. Я спрятал ее в карман и вернулся в каюту. Приведя голову сирены в порядок, извинился перед ней за вынужденный акт каннибализма (а что мне оставалось), и предложил, в качестве искупления своей вины, помочь ей найти другие части тела.
- Ты что, в г..не будешь копаться, не надо,- фыркнула голова,- ты лучше мне помоги с порталом. В своем мире я получу новые руки.
- Картина исчезла,- печально произнес я,- и сам хотел склеить ее.
- Ее можно восстановить по памяти, сделать копию. Портал, конечно, будет фонить, но мы с тобой прорвемся туда, не сомневайся.
- А с чего ты взяла, что я пойду с тобой?
- Ну, так оставайся рабом на галерах - наблюдателем, жди, когда тебя спишут, как ненужный хлам, умри, не познав ни одной женщины и не испив ни глотка свободы.
Мне стало как-то неловко за себя, неужели я такой лопух, что любая тварь считает своим долгом наставить меня на путь истинный.
- Я тебя чем-то смущаю,- вкрадчиво (осторожно) спросила сирена, почувствовав неопределенность моих намерений.
- Да нет, все нормально, отдыхай. Утро вечера мудренее.
И я уложил маленькую головку сирены на подушку, прикрыл ее уставшее личико носовым платком, во избежание так сказать всяких недоразумений (посторонних глаз), задремал сам.
**
Мне приснилось, что наша шхуна лежит на морском дне, и пучеглазые рыбы хозяйничают на ее палубе. Охрипшим голосом капитан (отсырели контакты) пытается передать последний SOS. Раздутые от воды трупы рыбаков хаотично плавают в рубке. Я лежу в объятиях соблазнительной сирены внутри огромной перламутровой ракушки, хрупкие стенки которой прозрачны, как стекло. Ожерелье из крупного жемчуга окаймляет шею моей возлюбленной. Изумрудные чешуйки блестящего тела щекочут мою грудь, хвост подруги мешает мне войти в нее и насладиться счастьем.
- Ты мертв,- говорит наставник,- журнал наблюдения тебе больше не понадобиться. И приблизившись ко мне вплотную, он отвешивает такую звонкую пощечину, что я тут же просыпаюсь и вскакиваю с постели, как ошпаренный. Головка сирены безмятежно спит под носовым платком. Я брезгливо беру ее за тонкую шею и сжимаю в кулаке.