– Коньяк они пьют! Колбасой закусывают! И папка-то! Седой лысый чёрт к молодухе липнет! Вот без денег, поглядим сильно они им нужны!
Не успели женщины дойти до калитки, как следом вприпрыжку появился дед. Растрёпанный, над плешиной вертикально раскачивался, словно антенна, клок седых волос.
– Катенька, ты не правильно всё поняла! Катенька, мне кроме тебя никто не нужен. Я просто за Иваном следил.
– Яков! Уйди с моих глаз! Тоже лезет к молодухе! Старый пень! Понюхать только и может, а всё равно лезет!
– Я им сказала, что сейчас участковый подойдёт и мы с ними разберёмся! – сказала мама, – от семидесяти рублей аванса, осталось только сорок три! Полмесяца жить на них!
Папа явился домой через полчаса. Слегка пьяный, виновато улыбался и просил у мамы на бутылку с аванса.
– Не подходи ни ко мне, ни к детям. Ещё заразишь нас чем-нибудь! Не знаю, что тебе на заезд собирать, все деньги пропил. Да ладно бы пропил, потаскушки вытащили!
– Тома! Я тебя так люблю! Дай на бутылку. А за детей я жизнь отдам, вон какие красавцы у нас!
– На бутылку.., где ты сейчас что купишь. На рубль, сходи к Стюрке, она тебе литр бражки нальёт.
– Тома, какая ты человечная. Как я люблю тебя! Хоть ты как крапива жгучая, но мне кроме тебя никто не нужен. А за детей наших, я жизнь готов отдать.
Я знал уже всё наперёд. Эти разговоры по душам, объяснения в любви и жертвование жизни будут как минимум сутки, но могут продлится и дольше. Затем последует выход из запоя, скандал, ссоры, мелкие перебранки. А слова, которые повторял папа чаще всего в это время, составляли в среднем три фразы:
– Я жизнь за вас готов отдать! Тома, я жить без тебя не могу, я люблю тебя! Я бурильщик шестого разряда! – при последней фразе отец почти всегда стучал себя в грудь кулаком.
Конечно же, произносились и какие-то другие. Речь немного разнообразилась. Но эти три были ключевыми. А в следующей стадии опьянения звучал куплет, причём составленный из разных произведений. Но у отца он звучал как одна песня:
Подруга дней моих суровых
Голубка ясная моя!
Сердце, тебе не хочется покоя,
Спасибо сердце, что ты умеешь так любить!
Мы слушали эти фразы и этот куплет два раза в месяц: после аванса и после получки. Слушали до тех пор, пока мама не разошлись с отцом. А разошлись они через несколько лет после этого события.
Одноклассников не убивайте
Мне часто снится этот сон. Идёт бой. В здании напротив задержалась группа силовиков с иностранными наёмниками. А наши, ополченцы и добровольцы, снаружи. Силовики обстреливают большую часть территории уже несколько дней. Наши пытаются их или выбить, или уничтожить. Я в небольшом разведотряде. Район изрядно разрушен и теперь, глядя в бинокль на остатки зданий, невозможно представить, что здесь жили и работали люди, здания наполнялись ими и жизнь, мирная, размеренная жизнь, шла по-другому. Где сейчас засели силовики, было управление и работало когда-то начальство, с восьми утра до пяти вечера. Я здесь был в командировке в те времена и помнил коридоры и офисы. У меня появился план. То сооружение откуда отстреливались враги, от нас имело длинный подземный проход, вроде галереи. Объяснив командиру свой план, малонадёжный, но всё же с крупинкой здравого смысла, я побежал по этому переходу, заходя в тыл врагам.
Бегу лёгкими перебежками, прячась за выступами. Слышу приближающиеся автоматные очереди, в помещениях уже совсем рядом. И проходя из одного помещения в другое, натыкаюсь на спину солдата.
– Руки, – негромко говорю ему я, – оружие опустил, и тихонечко поворачивайся ко мне.
Воин вздрогнул и выпустил автомат, медленно поворачивается и молит о пощаде.
–Не убивайте.
–Сколько там бойцов? Меньше десяти?
–Коля?! Ты меня не убьёшь?
–Саша?!– я узнаю Сашу Гуменюка, одноклассника, – Так сколько?
–Меньше десяти.., не убьёшь ведь, Коля?
–Нет. Не убью. Сиди тихо. Жди, не шевелясь, – говорю я, продвигаясь к проёму двери, готовя гранаты но не отпуская пистолет Стечкина, мой любимый и уважаемый. Хотел убить, и убил бы если не узнал своего одноклассника.
– Что ж, пусть Сашка живёт, – думаю я, – надо бы обезоружить и обыскать, но как-то неожиданно всё.
Над дверным проёмом табличка с надписью вход, стекло на красном фоне запылилось, но как в зеркале, вижу то что за моей спиной. Отодвигаюсь в сторону и отчетливо вижу Сашу ещё раз, только он не догадывается, что я вижу его очень хорошо.