- Хорошо, только пройдемся по рынку, мне нужно купить еды.
В весеннем воздухе плыли ароматы утреннего города – благоухание свежего хлеба из пекарни смешивался с резким запахом помёта овец, приведённых фермерами для продажи, и всё это сочеталось с тонкой ноткой молодых листьев, распустившихся буквально на глазах тех, кто умел и имел время наблюдать пробуждение природы; стряпня какой-то хозяйки из дома рядом с рынком привлекала уличных котов и собак, которые курировали между её окном и мясной лавкой, пытаясь угадать, где им больше перепадёт; деловитые женщины сновали между рядами, успевая как обсудить свежие сплетни, так и прицениться и даже поторговаться с лавочниками; крепкие мужчины из крестьян пыхтели трубками и размеренно обсуждали ежедневные дела – время посадки ржи, рождение большого телёнка у соседей или вчерашнюю драку подвыпившего товарища у таверны по пути к фермам.
Натаниэль и Фердинанд двигались в этом живом потоке с привычной сноровкой и Нату вдруг пришла в голову мысль, что жизнь никогда не останавливается – что бы ни произошло, люди продолжают жить, листья упрямо пробиваются сквозь бутоны и солнца вновь встают на востоке каждый день, чтобы вновь согреть этот мир – круговорот жизни не останавливается ни на секунду, как сотни лет назад, так и спустя столетия после нашей смерти. По крайней мере, ему внезапно хотелось в это верить после вчерашнего случая.
Закупившись свежими продуктами на рынке, Ферр остановил одного из сновавших по рыку мальчишек и, тихо сказав ему что-то, подкинул ему одну из булочек. Мальчишка серьёзно кивнул и с сияющими глазами умчался восвояси, откусив кусок булки и спрятав остальное за пазуху.
Двое молодых людей шли по узким улочкам, вглядываясь в окна высоких домов и полоску неба над головой как будто годы назад, когда полагаться они могли только друг на друга, когда каждый день был испытанием для двух мальчишек, спасших друг друга – один от сапогов стражника, другой – от одиночества и жизни полузверя-получеловека в закутке канализации. Фердинанд как-то признался, что когда он спасался от стражи за кражу ткани и впервые увидел глаза в темноте под канализационным люком, то ему показалось, что они светились жёлтым огнём, как у животного. Спрятавшись внизу и даже не успев задвинуть люк за собой, он бежал через темноту за странным мальчиком в рваной и явно не по размеру длинной одежде. Тогда мальчик привёл его в небольшой карман канализации, зажёг свечу в углу ударом камешка о металлическую пластину на стене, и показал пальцем на кучу тряпья, принёс ему кружку, которая перед этим стояла под капающей с потолка водой. Фердинанд с сомнением поглядел на мутноватую воду, но мальчик внимательно смотрел на него и тот немного отпил. На удивление, вода даже была приятной на вкус – проходя сквозь толщу камня в этом месте, она фильтровалась природными материалами – песком, мхом и кристаллами кварца, неизвестно как оказавшимся там. После он достал из металлической кастрюльки в углу, до этого плотно закрытой камнем, кусочек хлеба и, серьёзно нахмурившись, насыпал немного крошек поодаль от себя, разломил остаток на две части и протянул один Фердинанду. Как только тот взял протянутую еду, принялся деловито жевать и грызть зачерствевший хлеб. На крошки сбежалось несколько крыс и Ферр, с опаской покосившись на них, со вздохом тоже принялся жевать. Так они и сидели в тишине, потихоньку съедая свой нехитрый ужин в компании попискивающих крыс, которые будто осуждали что-то.
С тех пор они и стали дружить, помогая друг другу выживать.
Натаниэль всегда смеялся над этим рассказом и говорил, что Ферр всё это выдумал. Сам он ничего о своём детстве вспомнить не мог и полагал, что оно и к лучшему. Однако в темноте он и вправду видел намного лучше, чем любой другой человек.
Дома расступились, и они вышли на небольшую площадь, где стояла каменная часовня Ферра. Это было небольшое здание, большую часть которого занимал молельный зал с искусно сделанной статуей некой женщины (Натаниэль всегда думал, что статуя была выполнена слишком уж хорошо – казалось, еще секунда – и женщина сойдёт с каменного пьедестала, тепло улыбаясь прихожанам), а за ним находилось небольшое жилое помещение с лестницей к башенке с колоколом. Когда Фердинанд впервые зашел сюда в поисках ночлега, он удивился, насколько сохранным выглядело здание. С тех пор он многое здесь отремонтировал, хотя позеленевший от старости колокол всё еще лежал на полу церковной башенки, видимо упав с истлевшего давным-давно хомута. Фердинанд всерьёз опасался, что однажды старые доски и балки не выдержат и колокол размозжит его во сне, но снять его никак руки не доходили. Снаружи же здания находился дворик, обнесённый оградой из металлических прутьев и камня, на котором росли две дикие яблони и кучки кустов с черникой, которые посадил Ферр пару лет назад. До их цветения было еще далеко, на кустах и деревьях едва появилась листва.