Едва они подошли к ограде, из другого переулка появилась стайка детей и подростков в сопровождении старушки с тростью. Фердинанд приветственно махнул рукой, и вся толпа вошла в часовню. Дети постарше взяли из рук Фердинанда пакеты с едой, и ушли в заднюю часть здания готовить обед, дети помладше же просто носились с веселыми криками вокруг длинного стола, установленного в молельном зале, играли в прятки, мешали своим более взрослым товарищам на и так тесной кухне и в целом занимались своими важными детскими делами. Старуха же присела на высокий стул в углу, взяла пряжу с тумбочки рядом и начала прясть, с улыбкой вслушиваясь в весёлую возню детей и уставившись незрячими глазами вдаль. Ферр отправился командовать на кухню, а Натаниэль остался в зале, прислонился к окну и любовался видами чистого неба и зелёной листвы. Он сам не заметил, как на его лице возникла улыбка. Однако события вчерашней ночи вновь возникли перед его взором и улыбка пропала.
- Нелегко быть взрослым, верно? – произнесла старушка, не отвлекаясь от пряжи.
- Что?
- Не удивляйся, мальчик мой, я слепа уже много лет и научилась понимать настроение людей в одной со мной комнате. – засмеялась она, - Порой это может даже жизнь спасти. Детям проще, они живут настоящим и это делает их намного счастливее, чем мы. Вечно что-то планировать, готовиться, куда-то стремиться – это непросто, верно?
- Не так уж и сильно я от них отличаюсь - тоже стараюсь сильно далеко не заглядывать.
- Пожалуй, оно и верно. Ты еще слишком молод, чтобы будущее тебя волновало. Ты начнёшь об этом задумываться только тогда, когда у тебя появится кто-то, о ком нужно заботиться. К тому же, нужно же и для себя пожить успеть. Знал бы ты как я чудила в молодости, все вокруг за головы хватались. – старушка тихо засмеялась и тряхнула головой, отчего её волосы немного растрепались. Натаниэль вспомнил где он её видел – порой она торговала на рынке одеждой, видимо ей же и связанной.
- Как тебя зовут, мальчик? Мне кажется, я раньше тебя здесь не видела.
- Я обычно не часто сюда захожу в дневное время.
- На работе задерживаешься? Кем ты работаешь? – оживилась старушка.
- Я… эээ… садовник, подрабатываю в свободное время у тех, кто может заплатить – то тут, то там. Зовут меня, - тут Натаниэль задумался, стоит ли говорить ей своё имя, обычно он старался о себе не распространяться, - зовут меня…
Из кухни донесся звон упавшей крышки от кастрюли и довольный голос Фердинанда: «Ну вот, уже почти готово! Только не стоит браться голыми руками за горячее!»
- А, не важно, память всё равно дырявая. – махнула рукой старушка. – Меня же зови Мирандой. Помоги-ка.
Миранда поднялась со стула и принялась ловить детей, окликая их по имени и собирая их с правой стороны стола, говоря, чтобы не мешались старшим под ногами, пока те вносили кастрюли и сковородки с горячей едой и салатами.
Запахи смешивались и наполняли комнату: насыщенность жареной картошки с кусочками мяса сошлась врукопашную со свежестью огурцов и помидоров, слегка приправленных душистыми травами и маслом. Резкий, но бодрящий запах ботвиньи с хреном дополняли картину и дразнили желудок. Последним внесли большой кусок сыра и Ферр лично натёр каждому в тарелку со вторым блюдом добрую порцию. Натаниэль тоже уселся за стол с некоторым чувством неловкости и принялся за трапезу вместе с остальными.
Малыши весело чавкали за своей частью стола, изредка играясь, но не теряя ни крошки еды; подростки постарше перебрасывались фразочками, немного пытаясь поддеть друг друга – Нат заметил, что они с большим уважением относятся к Миранде и помогают ей, и ему стало любопытно, как же она завоевала их авторитет, учитывая, что они явно не её дети или внуки. Друзья же сидели у дальнего конца стола и Ферр травил шутки и рассказывал о последних событиях в городе – впрочем, ничего важного он не упоминал.
Поев, Миранда с детьми отправились перемывать посуду, Нат с Фердинандом вышли на улицу и присели на скамейке в саду между яблонями, остальные же подростки громко попрощались и отправились восвояси.
Высоко в небе светило яркое весеннее солнце, изредка огибаемое вторым поменьше, и Натаниэль сам себе не верил, пересказывая события вчерашней ночи. Фердинанд слушал, не перебивая, и обдумывал рассказ о ночном походе и жуткой твари. Натаниэль не мог описать, как она выглядела, рассказал лишь, что она была полностью чёрной и какой-то угловатой. Ферра заинтересовало блюдо, которым прикрылся Нат.