После столь радушного приема, я практически сразу решила ехать к отцу покойной. Дозвонившись из таксофона до отделения и уточнив нужный адрес, подняла повыше воротник и поспешила по своим делам. Седьмой труп… И это я только начала работать в органах. То с какой скоростью маньяк убивал поражало. Что уж греха таить, пугало. Ведь он не боялся быть обнаруженным. Ибо ни улик, ни свидетелей, ни связи между жертвами мы так и не нашли, за всё время. Нажимая на дверной звонок, я особо не надеялась на успех. Но проверить должна была.
— Вам чего? — грубо спросила толстая женщина в заляпанном жирном халате.
— Добрый день, я Петрова Анна Николаевна, уголовный розыск, — сдержанно отозвалась я, предъявляя удостоверение. — Могу увидеть Фирсова Виталия Леонидовича?
— Проходите, он в зале, телевизор смотрит, — женщина отошла в сторону, боязливо пожав плечами.
Меня тут же насторожила подобная реакция, но я молча прошла в небольшую комнату. На столе стояла тарелка с вермишелевым супом, пюре с парной котлетой и стакан дымящегося чая. Никаких признаков паники или растерянности из-за пропажи дочери. На диване, в позе гордого добытчика и завоевателя лежало и похрапывало пьяное в стельку тело. Тряхнув головой, медленно подошла к мужчине и со всего маху отвесила пощечину, да так, что тот заорал от неожиданности и мгновенно подпрыгнул на промятом диване.
— Офонарела курица! — завопил он так, что у меня уши заложила
— Добрый день, Петрова Анна Николаевна, уголовный розыск, — сунула я ему под нос удостоверение.
— Не признал, начальник следователь, — тут же стушевался он.
— Фирсов Виталий Леонидович? — взглянув на черноволосого мужчину с горбинкой на носу, спросила я.
— Да, — делая глоток чая, кивнул пьяница. — Он самый. Чем могу быть полезен?
— К сожалению, вашу дочь сегодня утром нашли убитой, — отойдя чуть в сторону, третий раз за неделю произнесла роковые слова. — Примите мои соболезнования, сейчас мы проводим расследование и пытаемся выяснить все обстоятельства дела.
— Как это произошло? — тихо спросил Фирсов, роняя стакан на пол.
— Ножевое ранение в шею, — ответила я ровно и безэмоционально. — Мы уже говорили с вашей бывшей супругой и репетитором вашей дочери, обе утверждали, что они понятия не имели, что Анна Витальевна могла забыть поздним вечером в другом конце Ленинграда. Может быть у вас есть версия?
— Когда её убили? — прошептал потерянный мужчина.
— Вчера вечером, около половины девятого, — постаралась не выказывать раздражения. — Она возвращалась с занятий у вашей бывшей коллеги, но оказалась в парке на Быстрицкой, а это в противоположной стороне от вашего дома. Вы можете ответить на мои вопросы? Это существенно продвинет следствие и поможет нам как можно скорее поймать убийцу.
— Что вас интересует? — губы отца покойной девочки становились всё белее.
— Как близко вы общались с дочерью? — усевшись за стол, спросила. — Возможно она делилась с вами переживаниями или у неё появились новые друзья?
— Виделись мы только по вечерам или утром, — почесал он макушку. — В последний раз я общался с ней три дня назад. Она пришла со школы взволнованная и радостная, сказала, что заканчивает год на одни пятёрки и попросила купить ей новое платье к лагерю. Мы должны были в субботу все вместе пройтись по магазинам.
— Она вам говорила, что её что-то беспокоит? — попробовала зайти, с другой стороны.
— Нет, ничего такого не было, она была весёлой и общительной, ждала каникул и мечтала выиграть осенью ещё несколько конкурсов, чтобы получить квоту от НИИ, — Виталий медленно потёр лицо и поднялся. — Извините, я вряд ли могу быть вам полезен… Я был занят на работе, а Анечка предпочитала общению с нами – книги. Потому я бы хотел взглянуть на тело и потом отправиться по делам. Надо решить вопросы, которые появились из-за её смерти.
— Вам не жаль дочь? — кивнув, отозвался Берестов.
— Жаль, что её убили, — негромко произнесла женщина, останавливаясь рядом со мной. — Он выглядел очень печальным, когда Анечка перестала общаться с нами и замкнулась в себе.
— Вы знали причину, из-за которой девочка стала вести себя подобным образом? — тут же насторожилась я, и постаралась не выглядеть такой взволнованной.