— Вы вместе состояли в каком-нибудь писательском союзе? — покосилась я на неё.
Спрятав руки в карманы пальто, просто шагала рядом и поглядывала на свою спутницу. Это была крупная женщина с потерянным и отрешённым лицом. Её седые волосы, с вкраплениями чёрных прядей, были убраны наверх и закреплены на затылке голубой заколкой-ракушкой. Грубоватое черты таили усталость, под глазами были заметны мешки, щёки и лоб покрывала сеточка морщин. Мозолистые руки, коротко остриженные ногти, желтоватые зубы, старое фиолетовое платье в катышках. Было видно, что она прожила тяжёлую жизнь и давно махнула на себя рукой, не желая ворошить прошлое.
— Да, — не стала она отпираться. — Мы там и познакомились. Был такой клуб «Первая полоса». Его организовали поэты великой сатиры и мастерства, сразу после революции. Признаные гении искусства. Это было славное место, самое творческое во всём Петропавловске. Мы ведь были молоды, наивны и влюблены в идеи равенства. Я, как и многие из моего окружения, верила в революцию и была готова посвятить ей все свои книги, всю свою жизнь. Но судьба решила иначе, я стала никому ненужной и забытой. А моя подруга поселилась в Москве, рядом со Сталиным, улыбалась с экранов и казалась, что в её жизни нет места бедам. Она же всё это придумала. Про исцеление и прочее, сроду у неё такого дара не было. Просто смогла внушить всей стране эту чушь!
— И вы никогда об этом не рассказывали? — удивилась я.
— Рассказала и на два года загремела за решётку, — криво сообщила мне собеседница. — Это время до сих пор снится мне в мельчайших деталях. Ярко, словно на фотокарточку смотришь. Настя похлопотала, чтобы после освобождения мне позволили вернуться на родину, но сказала лишь одно, если я ещё раз открою рот, больше его никогда не смогу использовать. Вернулась я старой каргой с почти уничтоженным здоровьем. И где же она, справедливость? В этом мире её нет. Но вы ведь стоите на её страже, верно? Потому, мой вам совет, не связывайтесь с этой женщиной, даже сейчас, она непременно будет жестоко карать тех, кто попытается разрушить идеально выстроенный мир.
— Ломоносова, она всё ещё пишет книги? — медленно и удручённо спросила я.
— Да, — отбросив докуренную сигарету, та закурила новую. — У неё за эти годы набралось очень много романов и рассказов. Говорят, сейчас, после Олимпиады, выпустят памятный сборник. Она же звезда, про которую слышал каждый.
— Вы хорошо знаете супруга Анастасии и её сыновей? — продолжила неофициальный допрос.
— Знаю, — кивнула собеседница. — И, признаться, не люблю никого из них.
— Почему? — удивилась я такой яркой реакции.
— Потому что смерть моей дочери — не несчастный случай, — горько усмехнувшись, ответила писательница. — Её убил Анатолий, младший из детей Ломоносовых, когда Алиса не согласилась стать его любовницей. Ей же всего семнадцать было, а ему шестнадцать, какая к чёрту любовь!
— У вас есть доказательства? — в ужасе посмотрела я на собеседницу.
— Нет, — покачала головой женщина. — Я просто знаю, к тому же мне никто не поверит. У Ломоносовых слишком серьёзные связи, чтобы кто-то с ними ссорился из-за неудачницы вроде меня и моей никчёмной семьи.
— Расскажите об этом, — твёрдо и властно приказала я.
— Незадолго до смерти Алисы мы с ней сидели на кухне, пили чай с шарлоткой, — Екатерина остановилась возле старой калитки, с которой уже давно слезла красная краска. — И вдруг она заплакала и сказала, что хочет сбежать из Ленинграда, что встретила любимого человека. Я сказала, что это будет правильным поступком, что поддержу дочь в любом случае. Но сын моей, на тот момент всё ещё близкой подруги, часто захаживал к нам в гости. Он одаривал её знаками внимания, но я считала, что моя крошка достойна лучшего. Она знала, что он никогда не отпустит её. И спустя три дня после этого разговора Алиса якобы упала с моста в Фонтанку и сломала шею об воду. Нелепое совпадение? Едва ли…