— Вы в курсе, кем был тот человек, о котором говорила ваша дочь? — с сожалением посмотрела я на женщину.
— Она не называла имени, — покачала головой Катя.
— Вы знали о её романах на стороне? — я уже не знала зачем мне эта информация, но продолжала разговор из вежливости.
— Она любила Анатолия, долго любила, пока в выпускном классе не поняла, что он — кусок льда и никогда не будет с ней до конца, — растерянно произнесла писательница. — Потому она охладела и просто терпела его, о чём сама мне и говорила. Но про романы я никогда ничего слышала. Возможно, в последние несколько месяцев своей жизни, она полюбила достойного мужчину, жаль, что так и не сложилось. Я, наверное, никогда не прощу себя, за то, что оставалась рядом с этой семьёй.
— Что вы можете сказать о остальных? — в голосе собеседницы слышалась растерянность и я вежливо ей улыбнулась.
— Старший — продолжение своего отца: алчный, тщеславный, циничный, — фыркнула та. — Младший очень привязан к матери. Он более возвышенный и наглый. Все, как один, семейство, прямо на подбор.
— Вы часто бывали в их доме? — уже понимая, что это бессмысленно, осведомилась я.
— Только в юности, после освобождения и смерти дочери, уже никогда, — покачала головой писательница. — После моего попадания в тюрьму Настя брезговала находиться рядом со мной и демонстративно отворачивалась на любых поэтических вечерах. Она мне в глаза сказал: «Предателям Родины не место в моём доме». Я больше не приходила, не видела в этом смысла. К тому же, её слово всегда значило больше, чем моё.
— Что же, приятно было с вами пообщаться, — отстранённо произнесла я, — надеюсь, данные, которые вы рассказали, помогут нам в их аресте.
— Конечно, всегда рада помочь нашему доблестному следствию, — улыбнулась Екатерина и выкинула недокуренную сигарету, — если что, я и в суде готова подтвердить свои слова.
— До свидания, мне ещё нужно вернуться на службу, — попыталась отъедаться от навязчивой старушки.
— Всего вам хорошего, — махнула та рукой и потопала вниз по улице.
Постояв ещё с минутку, я внимательно осмотрела и поехала в управление, сдавать служебный автомобиль. Всё что надо в Туле я уже сделала. Теперь оставалось вернуться в Ленинград и рассказать обо всём начальству. Дело сдвинулось с мёртвой точки. В этих убийствах замешена магия. А значит, расследовать его мы не имели право. По негласному регламенту следовало передать его КГБ в соответствующий отдел. Приедет проверяющий, пусть забирает и уматывает обратно в Москву. Только вурдалаками своё первое дело я не собиралась портить!
Глава 7.1
Я уставшая и забегавшаяся, как собака уткнулась носом в плечо майора и тут же смутилась. Кашлянув, попыталась скрыть смущение за робкой улыбкой. Костя обнял меня одной рукой, параллельно переворачивая страницу с делом. На нём были форменные брюки и белая майка со следами моей криворукости. Застиранная рубашка висела на стуле и сохла. Мой потерянный взгляд был устремлён в окно, за которым плавно покачивались раскидистые клёны. Я вспоминала о многом и вместе с тем ни о чём. Мысли перетекали из одну в другую, проходя как-то бессвязно. Словно я замерла на какой-то тонкой грани, теперь не понимая, что с этим делать дальше.
— Никогда не думала, что буду так опечалена собственной работой, — хрипло произнесла я, лениво отнимая зажжённую сигарету и медленно вдыхая дым.
— Никто из нас не думал, что быть милиционером так тяжело, — тихо ответил майор.
— А что с нами будет, если проверяющего не устроит проделанная работа? — вскинула я глаза и внимательно всмотрелась в мягкие черты уставшего лица.
— Ну, тебя переведут в московский Главк, — хохотнул Костя, — меня понизят в звании, а вот остальным придётся искать новое место работы.
— Ты даже не удивился, — припомнила я нашу первую встречу, — словно сразу знал, что я та самая Петрова, которая нужна.
— В отличие от остальных я не идиот, — потрепала меня по голове огромная лапища, — только конченные дураки не поняли этого.
— Костя… — поперхнулась я дымом.
— Что? — не сдерживаясь рассмеялся тот.
— Поцелуй меня… — каким местом я думала, чёрт его знает, но захотелось до дрожи в руках.
Костя охотно потянулся вниз, ткнулся губами в мои губы и как-то неловко перехватил за голову. Мы целовались неспешно, смакуя ощущения и растягивая удовольствие. Я медленно, практически невесомо поглаживала мужчину по спине и толкалась языком в его горячий рот. Запах крепкого табака смешивался с горьковатым ароматом одеколона, от чего у меня плыло перед глазами. Поцелуй прервался, когда сигарета начала обжигать пальцы. Чертыхнувшись, я тихо рассмеялась и бросил окурок в пепельницу.