Я всё же решила съездить по адресу временной прописки, но информация в детском доме не обрадовала. За девицей никто не следил, и она давно жила с каким-то иностранцем. Соседями четырнадцатилетней сироты оказались одинокий алкоголик, пожилая пара и мать-одиночка с тремя маленькими детьми, явно от разных мужей. Никто толком не мог описать покойную и дать характеристику мужчине, который наведывался к ней раз в месяц. Девушка ни с кем не скандалила, но и дружбу не водила, секретами не делилась, жила тихо-мирно. Колесникова оказалась едва ли не призраком с непонятными мотивами и жизненным путём. После этого бесполезного разговора я помчалась к бабулькам у подъезда. Кто-кто, а они знали всё и про всех.
— Несколько раз её забирал мужчина, — доверительно сообщили мне. — Молодой. Симпатичный такой, лет двадцать на вид. Статный. Видать сынок кого-то из партийных лидеров. У него были чёрные волосы, зачёсанные не на наш манер, да и костюмчик дорогой, по фигуре сидел…
— Случайно не один из этих мужчин? — спросила я, протягивая женщине фотографии Ломаносовых. — Сейчас мы устанавливаем круг подозреваемых.
— Нет, — в один голос заявили сплетницы, — эти больно старые, да и не того поля ягодки.
— Как думаете, он мог убить девушку? — тихо спросила я.
— Да, господь с вами, он её так трепетно оберегал, — умились бабушки на лавочке.
— Он встречал её с цветами? — вздёрнув бровь, я с любопытством посмотрела на них.
— Да, — закивали мне в ответ, — каждый раз, как приходил, так всегда с красными розами.
— А когда Анна пропала, вы забили тревогу? — нависла я над ними.
— Молодчик этот что-то пытался узнавать, но где там, — покачала головой самая молодая, — она же сирота, семьи нет, никого нет. Так и его ваши послали по грибы и ягоды, официально никто, гуляй на все четыре стороны.
— Этот мужчина, который встречал Колесникову, когда-нибудь ещё появлялся здесь? — последний раз спросила я на удачу.
— Нет, как Анька пропала, так больше и не было, — сообщили они «радостные» вести.
— Если он придёт или вы что-то вспомните, позвоните мне, — протянув номер управления, произнесла я без особых надежд.
— Конечно-конечно… — тут же заверили меня.
Когда я вернулась в управление, над Ленинградом уже сгущался вечер. Летний зной и белые ночи, вступали в свои законные права. Хоть на улице было светало, как днём, всё равно нужно было ехать домой и хоть немного отдохнуть. И как нестранно, рухнув на постель я проснулась лишь с первыми лучами солнца, когда в коридоре раздался телефонный звонок. Звонила мать одной из жертв, которую мы опросили и благополучно забыли, так как никаких сведений от неё не получили.
— На меня напали! — орала она в трубку. — Меня хотели убить! Чем вы вообще там заняты!
— Где вы сейчас? — мгновенно проснувшись, спросила я у женщины.
— В квартире… — отозвалась та. — Дети спят… Мне кажется, он всё ещё в подъезде…
— Мария Витальевна, успокойтесь, всё хорошо, я уже еду к вам и наряд тоже пришлю, — старалась успокоить несчастную.
— Х-хорошо… — пролепетала та и в трубке послышались гудки.
Через полчаса входя в подъезд, я достала табельное, будучи готовой в любой момент пустить его в дело. Внутри никого не оказалось… Только утренняя полутьма всё ещё роилась по углам. Зато в квартире, где проживала семья Анисковых, горел свет. Испуганная женщина сидела на кровати, обхватив колени руками. Рядом восседал муж и дочка. У стены стоял дежурный по быстрому реагированию. Выглядел он плохо, ещё бы — не каждый день тебя выдёргивают ранним утром, чтобы бороться с маньяком, который поставил на уши весь Ленинград.
— Что у вас произошло? — с порога спросила я, убирая оружие в кабуру.
— Я поднималась по лестнице… — она показала на красную ссадину, расползшуюся затылочной части и огромную надутую шишку. — Услышала грузные шаги позади себя, а в тот момент, как начала оборачиваться, получила по голове. Я заорала от страха и паники, хорошо сознание не потеряла, где-то наверху отворилась дверь, и кто-то спросил, что происходит. Крича, я побежала вверх по лестнице и спряталась в своей квартире. Всё произошло так быстро… Я даже не помню, как отворила дверь…