— Поделитесь ими? — издевательски протянула я.
— Да, — ни моргнув и глазом отозвался тот. — Во-первых, я думаю, что это могла быть старая подруга моей жены, которая уже писала на неё гнусные доносы, не имеющие ничего общего с реальностью. Какая-то третьесортная поэтесса, смеющая завидовать моей Настеньке! Эта базарная баба как-то появлялась в нашем доме. У неё взгляд психички, вся такая замученная репрессиями и прочей чушью. Не зря её посадили, а когда Анастасии похлопотала и её выпустили, то вела себя вызывающе и, прямо говоря, обвиняла во всех своих бедах мою дорогую супругу. Сумасшедшая дама, способная на всё.
— А какой мотив? — спросила я, беря за ручку маленькую белую чашечку и делая глоток чая. — Зачем ей убивать детей, к тому же она живёт в Туле, вряд ли в таком возрасте, каждые три дня она наведывается в Ленинград, чтобы досадить вашей жене?
— Чужая душа — потёмки, — задумчиво взглянув на пирожное, мужчина едва заметно ухмыльнулся. — В тот вечер, когда она пришла к нам, я был уверен, что у неё не все дома. Да, она больная на всю голову…
— Чтобы арестовать кого-либо, нужны улики, — не согласилась я. — Но спасибо, что поделились подозрениями.
— Это ещё не всё, — опасно сверкнув глазами, почти что грозно проговорил Станислав. — Вторым подозреваемым я считаю Григория Плесецкого.
— Кто это? — я вопросительно скинула бровь.
— Мой знакомый, — так же тихо ответил мужчина. — Он ухаживал за девочкой, которую сегодня убили и говорил о серьёзных намерениях, но потом увлёкся какой-то другой, и другой, и ещё парочкой.
— Вы видели их вместе? — едва не поперхнулась я кремом от пирожного.
— Да, — кивнул собеседник. — Они несколько раз приходили на поэтические вечера моей жены.
— Зачем ему понадобилось убивать Анну? — серьёзно посмотрела я на собеседника.
— Как вариант, он приревновал её к нашей семье, — тихо ответил Ломоносов, — девочка была без ума от моей жены и мечтала познакомится с ней, ещё со времён лагеря. Но Настя в прошлом году не смогла посетить «Буревестник», туда ездил я.
— Напишите мне адрес этого вашего приятеля, — протянула я. — Мы проверим.
— Мы всегда рады видеть вас в нашем доме, — Станислав кивнул и поспешно достал из внутреннего кармана голубого пиджака свёрнутый втрое листок, с написанный заранее адресом и протянул его мне. — Мы все переживаем, что Настенька совсем извелась из-за этих событий. Прошу вас, найдите душегуба.
— Что ж, спасибо за информацию, я обязательно обращусь к вам, если будут вопросы, — кивнув, я спрятала листок с адресом в карман пиджака. — До свидания, хорошего вам дня.
Следующие несколько часов мы всем отделом вместе с оперативниками обсуждали результаты неожиданно явки с повинной, или попытку перекинуть вину на другого. Но пока я склонялась к нашей изначальной версии. Ведь показания Ломоносовы были слишком удобны. За неполный день участковые успели опросить порядка двадцати подпольных колдунов и целителей. И у каждого на момент убийства одной из жертв этой серии было алиби. Я настояла на том, чтобы продолжить допросы и подумала о том, что опять что-то упустила. Вопрос только что?
Когда же поздним вечером, я едва вползла в квартиру, часы показывали половину двенадцатого. Было как-то слишком тихо и уныло. В открытое окно шумел ветер, но даже это не помогало разогнать удушающий дурман тревоги. Разувшись, я прошла на кухню и налила в гранёный стакан воды, опрокидывая в себя, практически залпом. Отвернувшись от раковины, за спиной я увидела мрачную и озлобленную Олеську. Та стояла в дверном проёме и исподлобья взирала на меня, как на врага народа. Мышцы её лица были напряжены, глаза покрывала поволокла еле сдерживаемой ярости. Сейчас от подруги веяло смертельной опасностью.
— С кем это ты завтракала сегодня утром? — требовательно спросила та.
Конец ознакомительного фрагмента