— Впечатляет, — кивнул я, посмотрев на довольную маму.
— У меня через час состоится важная встреча, — кашлянул отец, привлекая наше внимание. — Я понимаю, что ты только что приехал, но мне нужно кое-что обсудить с вами до того, как я уеду.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил я. То самое липкое, холодное чувство тревоги начало снова окружать меня, не давая спокойно дышать. Сердце начало часто биться, пропуская иногда удары. Да что же это такое? Я потёр лоб, стараясь справиться с этим чувством, но оно никак не хотело отпускать.
— Нет. Не совсем, — Саша поморщился. — Просто нужно услышать ваше мнение и решить одну небольшую проблему. Давайте присядем.
— Мне не нравится, когда ты так говоришь, — мама нахмурилась, садясь на новенький диван.
Служанка в это самое время принесла на подносе несколько чашек и разлила ароматный чай. Для Саши приготовили кофе, который он пил литрами, не обращая внимание на попытки мамы ограничить его в этом напитке. Схватив свою кружку, я сделал глоток, понимая, что уже давно, чуть ли не вечность, не пил настоящий вкусный чай. Всё-таки по дому, по родителям и своим привычкам я скучал гораздо сильнее, чем могло бы показаться на первый взгляд.
Отец выглядел спокойным и собранным. Я прислушался к себе и своим чувствам, как делал всегда, когда старался уловить эмоции собеседника. То, о чём Саша хотел с нами поговорить, было важным, но каких-то сильных эмоций не вызывало. Он точно для себя уже что-то решил, и его скорее волновала наша реакция.
— Дима, это больше тебя касается, — улыбнулся он мне и неожиданно замолчал.
Поставив чашку с недопитым кофе на стол, он нахмурился и ослабил галстук, и вдруг резко поднялся на ноги и схватился обеими руками за голову. Сделал глубокий вдох, а вот с выдохом возникли какие-то проблемы. Саша захрипел и начал заваливаться на пол.
Я закричал. Вместе с вырвавшимся криком меня выбросило из кресла, как из катапульты. Не помню как, но я успел перехватить падающее тело и опуститься с ним на пол. По телу отца пробежала длинная судорога, затем ещё одна и ещё.
Я держал его, стараясь сделать так, чтобы он не поранился, потому что судороги никак не прекращались. Я слышал, как кричит мама, слышал многочисленные шаги, но даже не поворачивал голову, вглядываясь в осунувшееся лицо отца.
Неожиданно всё прекратилось. Отца перестало трясти, и он обмяк в моих руках, становясь всё тяжелее. И тут я почувствовал мощный прилив сил. Голова закружилась до тошноты, но я всё ещё держал его, боясь, что как только отпущу, ему снова станет также больно и вновь начнутся судороги. Не помню, как маме вместе с дворецким удалось отцепить его от меня, и переложить на диван.
Доктора прибыли на редкость быстро. Я даже с пола ещё не успел встать, хватаясь за столик, стоявший рядом, борясь с тошнотой и головокружением.
— Помогите, помогите нам, — мой голос звучал глухо, я так и остался лежать на полу, не сумев подняться, глядя на вошедшего мужчину, в котором узнал семейного врача.
Доктор, видимо, к этому времени и сам сообразил, в чём дело. Решительно шагнув к дивану, он оттолкнул мать и склонился над отцом. Чтобы уже через минуту выпрямиться.
— Я ничего не могу сделать, слишком поздно.
Его голос доносился до меня, как через вату. Встать на ноги я не мог, или не хотел, сейчас уже не важно. С трудом поднявшись на четвереньки, я подполз к дивану.
Отец был бледен. Черты лица уже начали заостряться, а я не понимал, почему он всё ещё лежит, почему ничего не говорит. Дальше всё было как в тумане. Я не слышал, что говорит врач застывшей и смотрящей в одну точку маме. Кажется, я кричал, пытаясь добиться ответа от отца, тряс его за рубашку. Внезапно я ощутил лёгкость во всём теле. Головокружение прошло, и тошнота отступила, и тогда слово «смерть» отчётливо прозвучало в моей голове.
Я ведь Тёмный, я некромант, я Лазарев, в конце концов! Я смогу его поднять, я смогу… Меня отрывали от его тела в шесть рук, целитель, дворецкий и мама. А потом к ним присоединился непонятно откуда появившийся Гвэйн.
Мне насильно влили в горло какое-то зелье, видимо, успокаивающее, скорее всего, даже обычное, приготовленное для простых людей, раз смогло на меня подействовать. Затем наступила темнота.
Всё время до похорон я просидел у открытого гроба в древней семейной часовне. Всё вокруг для меня просто перестало существовать. Я даже, кажется, не ел и не пил. Несколько раз приходил наш дворецкий Николай, говорил, что до меня пытаются дозвониться мои друзья. Егор, Ванда, Лео и Роман. Но я не хотел слушать слова сочувствия и поддержки. Потому что помочь мне они всё равно ничем не могли.