Пробежав метров сто или двести, Радован остановился, поняв, что пожилой грузный охранник, и без того ненадолго превратившийся в местную достопримечательность и законодателя мод по игнорированию нижнего белья, вряд ли станет неотступно пытаться его отловить. Впрочем, осторожность тоже была не лишней - мало кто на месте Радована был бы спокоен, если б за ним гнался жирный великовозрастный детина с детородным органом наперевес.
Немного отдышавшись, парень уже готовился достать запечатанную в полиэтилен куриную лапку и немного перекусить, как вдруг услышал гудок клаксона. Обернувшись, он увидел матово-черный внедорожник и рыжеволосую голову, высунувшуюся из бокового стекла. Человек ухмылялся, что явственно намекало, что он был очевидцем недавнего забега, и вполне мог приписать этому курьезному случаю некий эротический подтекст - мол, приключения на свою задницу, парень, ты едва не нашел не только в переносном, но и самом что ни на есть прямом смысле.
- Быстро бегаешь, - сказал человек, открывая дверцу внедорожника и выходя из автомобиля. Он подошел к Радовану, и издевательская ухмылка на его лице сменилась вполне добродушной улыбкой. - Ты голодный? - спросил он парня, скользнув взглядом по оттопыренному карману радовановой куртки, откуда торчала куриная голень.
- Есть немного, - подтвердил серб, глядя в глаза непрошеному собеседнику, лаконичностью своей фразы давая понять, что не настроен на долгий разговор.
Собеседнику Радована на вид было за сорок, он был высок и очень худ, практически тощ, причем даже свободная толстовка плохо скрывала его противоестественную худобу, столь резко контрастирующую с его высоким ростом. Черты его лица нельзя было назвать правильными - довольно длинный нос, заостренные скулы, впалые щеки. Землистый цвет лица позволял предположить у этого мужчины весьма существенные проблемы со здоровьем. Но поскольку желания получить медицинское образование Радован никогда не демонстрировал, то он просто оставил эту незначительную деталь как недостойную внимания. Однако ж, интересно, чем его скромная персона так заинтересовала этого дядю на внедорожнике?
- Ты не слишком похож на петроградца, - продолжил не клеящуюся беседу незнакомец. - Что же привело тебя в наше захолустье?
- А ты не похож на чиновника по связям с общественностью, или как там это называется у вас в городе, так что не твое дело. - отрезал серб.
- Ну-ну, не хочешь, не говори. Я не настаиваю, если у тебя есть какие-то секреты, то это твое дело, никак не мое. Но все же, не могу не заметить, что ты явно на мели - не просто же так ты устроил этот спринт из продуктового магазина. Я хочу предложить тебе немного подзаработать. Ты как - не против? Или предпочитаешь зарабатывать на жизнь мелким гоп-стопом? Хотя такой вид заработка, как по мне, и заработком-то назвать нельзя.
- А с чего вдруг ты решил проявить ко мне столь неожиданную щедрость? И почему именно ко мне - мало ли в этом городе тех, кому не помешает лишняя копейка? И вдруг ты подкатываешь ко мне, предлагаешь непонятно что, и при этом ты уже отметил, что я явно на мели и явно не местный. Извини, что-то мутная какая-то тема вырисовывается. И что-то не слишком эта тема мне нравится.
- Ты не дослушал, и даже не выслушал еще ничего. Эх, понимаю, молодежь всегда стремится к скоропалительным выводам, сам был таким когда-то. Просто видно, что издалека ты приехать не мог - нормальных дорог, ведущих сюда из МПР, Кубани или Кенигсберга, у нас нет, а на воздушный перелет у тебя вряд ли нашлись бы деньги. Но даже если бы и нашлись, наверняка при тебе был бы какой-то багаж, а у тебя в руках совсем нет ручной клади. Значит, скорее всего, ты прибыл из какой-то местной балтийской деревушки, где жил до этого, причем, судя по всему, жил ты там не один и не два года. Такая рубаха, что надета на тебе, сейчас не продается даже на вещевых рынках и в магазинах поношенной одежды. Ясно, что только деревенский парень мог нацепить на себя столь раритетный прикид.
- Допустим, всего лишь допустим, что ты все изложил верно. Но что тебе дают все эти твои непонятные выводы?
- Ты знаешь, парень, у моего покойного товарища был небольшой схрон с оч-чень ценными вещичками внутри. Но из меня таежник совершенно никакой, я, пожалуй, в двух соснах могу заблудиться, причем даже при наличии карт и компаса в ясный солнечный день. А вот ты у нас, юное дитя природы, мог бы оказать мне неоценимую помощь при поиске нужного места. Хотя почему неоценимую - ты сам ее оценишь и назовешь мне сумму, которая тебя бы устроила, и ты мог бы посодействовать мне в этой маленькой экскурсии.
- И насколько щедро ты готов оплатить услуги таежного экскурсовода?
- Думаю, кругленькая сумма в пятьсот новеньких балтов тебя устроит?
- Зависит от того, насколько далеко ты решил забраться в чащобы!
- С собой карту-план я не захватил, у тебя как завтра со временем? Ты ведь, как я понимаю, семьей-работой не обременен и торопиться тебе особо и некуда?
- Возможно.
- Предлагаю завтра встретиться часиков в одиннадцать утра в кафе "Чайная столица" здесь, неподалеку. Найти это место сам сможешь?
- Найду. Только что мешает нам с тобой обсудить все прямо здесь и сейчас?
- Во-первых, как я уже сказал, у меня при себе отсутствует план-карта. Во-вторых, ее желательно изучить в тихом спокойном месте, разложив на удобном столе и вооружившись карандашом. Ну, и, в-третьих, раз ты такой вечно голодный, то сперва ты сможешь сытно перекусить, заметь, за мой счет. Можешь считать это авансом, парень. Вместе вот с этим, - и он протянул Радовану пятибалтовую купюру, которую тот не замедлил принять.
- Договорились.
И вот Радован сидел за столиком у окна в "Чайной столице", ожидая своего загадочного будущего партнера, и только сейчас ему пришло в голову, что его партнер так и не счел нужным ни спросить его имя, ни назвать свое собственное. Юноша усмехнулся и продолжил свое томительно-голодное ожидание.
Глава 2
Высокая цена легких денег.
Расставшись с Радованом, мужчина отъехал несколько километров от места их случайной встречи, припарковал машину в старом петроградском дворике, где весеннюю тишину разгоняли только редкие крики игравшей неподалеку детворы да стучание костяшек домино, в которое резались слегка подвыпившие старики. В таких двориках жизнь течет медленно, как полноводная равнинная река в жаркий безветренный день, и почти ничего не меняется, вне зависимости от бурных событий истории этот дворик оставался тихой уютной гаванью, что как нельзя лучше походило мужчине для того, чтобы обдумать свое положение.
Расклад был прост и примитивен, и вместе с тем многое следовало обдумать. Михаил (а мужчину звали именно так) за свои сорок три года убедился в одном - чем проще кажется текущая жизненная ситуация, тем больше в ней подводных камней, поскольку в расслабленном и умиротворенном состоянии нельзя творить дела, целью которых является личное обогащение. Такие мероприятия требуют максимальной собранности и концентрации всех жизненных сил - иначе пиши пропало.
Не так давно Михаила навестил его старый приятель, с которым вместе им довелось пройти многое - от далеких и полузабытых детских шалостей до совместной пятилетней отсидки за крупное ограбление (ох, и легко они отделались тогда! Адвокат рисовал им риски куда более печальных перспектив). Но, как говорится, дружба дружбой, а табачок врозь - эту поговорку Михаил всегда возводил в ранг краеугольного камня своей жизненной философии. И когда его старинный корешок, приняв на грудь несколько лишних стаканов сорокоградусной, невзначай обмолвился о том, что ему досталась информация о запрятанных в нескольких труднодоступных местах общаках уничтоженных во время Катаклизма питерских группировок, жадность Михаила возобладала над чувствами дружеской верности.
Раздобыв у знакомого фармацевта за символическую плату лошадиную дозу аконита - сильнодействующего растительного яда, Михаил пригласил приятеля на стаканчик в гости, в свою шикарную 100-метровую трешку на Невском проспекте, доставшуюся ему по наследству от родителей. Отец Михаила в свое время был известным в городе предпринимателем, владевшим небольшой, но приносящей стабильный доход строительной компанией, занимавшейся малоэтажным строительством небольших коттеджей в пригородах столицы. Выросший типичным городским мажором, мало заботящимся о завтрашнем дне, непоколебимо уверенным в безбедном и безоблачном будущем, не желавший продолжать отцовский бизнес, Михаил по вступлении в права наследника очень быстро (и, как впоследствии выяснилось, крупно продешевив) продал компанию кому-то из партнеров покойного отца, и весьма быстро промотал в столичных кабаках практически всю доставшуюся в наследство наличность. Собственно говоря, именно любовь к красивой жизни в сочетании с патологическим неумением и нежеланием зарабатывать деньги, для этой самой красивой жизни столь необходимые, и толкнула в свое время Михаила на скользкую дорожку криминала.