Дворцы Олимпа были массивными и напыщенными. Превосходные дома для эго богов, живущих в них.
Храм Артемиды с куполообразной крышей и белыми мраморными колоннами был выстроен из золота. Из ее тронного зала открывался захватывающий вид на небеса и мир внизу.
По крайней мере, именно так он думал в юности. Но это было до того, как время и опыт омрачили его восприятие. Для него здесь больше не существовало ничего захватывающего или прекрасного. Он видел лишь эгоистичное тщеславие и холодность Олимпийцев.
Эти новые боги сильно отличались от тех, с которыми Ашерон вырос. Атланские боги, все кроме одной, были полны сострадания. Любви. Доброты. Прощения.
Лишь однажды атланты дали своему страху захватить себя — эта ошибка стоила им всем бессмертия и позволила Олимпийцам занять их место. Во многих смыслах, это был скорбный день для человечества.
Ашерон заставил себя пересечь мост, ведущий в храм Артемиды. Две тысячи лет назад он покинул это место и поклялся, что никогда не вернется. Он должен был знать, что рано или поздно она придумает план, как возвратить его назад.
Наполненный яростью, Ашерон использовал телекинез, чтобы открыть огромные, позолоченные двери. Его тут же атаковали пронзительные крики служанок Артемиды, абсолютно не привыкших к мужчинам, входящим в личные владения их богини.
Артемида зашипела от резкого звука и ударила силой в каждую из окружающих ее женщин.
— Ты просто убила всех восьмерых? — спросил Ашерон.
Артемида потерла уши.
— Я должна была бы, но нет, я просто бросила их в реку снаружи.
Он уставился на нее, удивленный. Как необычно для богини, которую он помнил. Возможно, она немного научилась состраданию и жалости за последние тысячелетия. Зная ее, он считал это крайне маловероятным.
Теперь, когда они остались одни, она спустилась со своего удобного трона цвета слоновой кости и приблизилась к нему. На ней был прозрачный белый пеплос, который облегал изгибы ее роскошного тела, а локоны ее темно-рыжих волос блестели на свету.
Ее зеленые глаза призывно сверкали. Этот взгляд прошел сквозь него, как копье. Горячий. Пронизывающий. Мучительный. Он знал, что ему будет тяжело видеть ее снова — это была одна из причин, почему он всегда игнорировал ее призывы. Но знать что-либо и это испытывать — две совершенно разные вещи.
Он был не готов к чувствам, которые угрожали нахлынуть на него сейчас, когда он снова увидел ее. Ненависть. Предательство. Хуже всего была потребность в ней. Голод. Желание. Какая-то часть его все еще любила ее. Эта часть была готова простить ей все что угодно. Даже его смерть…
— Ты хорошо выглядишь, Ашерон. Все также красив, как в последний раз, когда я видела тебя. — Она потянулась, чтобы коснуться его.
Он отступил так, чтобы она не смогла достать.
— Я не болтать сюда пришел, Артемида, я…
— Когда-то ты звал меня Арти.
— Когда-то я делал множество вещей, которых больше делать не могу. — Он бросил на нее тяжелый взгляд, чтобы напомнить обо всем, чего она его лишила.
— Ты до сих пор злишься на меня.
— Ты так думаешь?
Ее глаза сверкнули изумрудным огнем, напомнив ему о демоне, обитающем в этом божественном теле.
— Я могла бы заставить тебя прийти ко мне, ты это знаешь. Я долго терпела твое неповиновение. Дольше, чем должна была.
Он отвел взгляд, зная, что она права. Только она владела источником пищи, необходимой для его жизни. Обходясь слишком долго без питания, он становился неконтролируемым убийцей. Угрозой для каждого, кто встречался на его пути.
Только Артемида владела ключом, который сохранял его таким, какой он есть. Здравомыслящим. Цельным. Сочувствующим.
— Почему ты не вернула меня силой? — спросил он.
— Потому, что я знаю тебя. Если бы я попыталась, ты заставил бы нас обоих заплатить за это.
И снова она была права. Дни, когда он подчинялся, давно прошли. Ему этого хватило в детстве и юности. Почувствовав вкус силы и свободы, он решил, что это ощущение нравиться ему слишком сильно, чтобы возвращаться к тому, чем он был раньше.
— Расскажи мне об этих Темных Охотниках, — сказал он. — Зачем ты создала больше таких, как я?
— Я же сказала, что тебе необходима помощь.
— Она мне не нужна.
— Я и другие боги с этим не согласны.
— Артемида…— прорычал он ее имя, зная что она лжет. Он был более чем способен контролировать и убивать даймонов, охотящихся на людей. — Я клянусь…
Он стиснул зубы при мысли о первых днях своего обращения. У него не было никого, кто мог бы указать ему путь. Никого, чтобы объяснить, что нужно делать. Как выжить. Правила, которые привязывают его к ночному образу жизни. Эти новички запутаются и растеряются. И что хуже всего, они будут уязвимы, пока не научатся управлять своими силами. Черт бы ее побрал.
— Где они?
— Ожидают в Фалоссосе. Они прячутся от солнечного света в пещере. Но они не знают, что они должны делать и как искать даймонов. Им нужен лидер.
Ашерон не хотел этого. Он не больше хотел командовать, чем подчиняться кому-либо. Он вообще не хотел иметь дело с другими людьми. У него никогда не было другого желания, кроме как быть оставленным в покое. Мысль об общении с кем-то…Она заставляла его кровь стыть в венах.
Полужелая пойти своей дорогой, Ашерон знал, что не сможет. Если он не покажет им, как противостоять и убивать даймонов, все закончиться их смертью. Очень незавидное существование — быть мертвым без своей души. Он знал это лучше всех.
— Хорошо, — сказал он. — Я буду их тренировать.
Она улыбнулась.
Ашерон перенесся из ее храма назад к Сими и приказал ей оставаться на месте еще некоторое время. Демоница только усложнила бы и без того непростую ситуацию. Убедившись, что она останется, он телепортировался в Фолоссос.
Он обнаружил троих мужчин, жавшихся в темноте, как и сказала Артемида. Они тихо переговаривались, греясь сидя у костра, и все же их глаза слезились от яркого огня. Они, более не человеческие, не выносили сияния любого источника света.
Ашерон должен был столькому их научить. Он вышел из тени.
— Кто ты? — спросил самый высокий, как только заметил его.
Мужчина с длинными черными волосами, несомненно, был дорийцем. Высокий и хорошо сложенный, он до сих пор был одет в боевые доспехи, сильно нуждавшиеся в починке. Мужчины с ним были светловолосыми греками. Их доспехи были в состоянии не лучшем, чем у первого. У самого молодого была дыра в центре нагрудной пластины, там, где его сердце пронзило копье. Они никогда не смогли бы выйти и смешаться с живыми людьми в таком виде. Каждому из них требовалась забота. Отдых. Наставление.
Ашерон опустил капюшон своего черного химатиона и оглядел их, одного за другим.
Когда они заметили клубящееся серебро его глаз, они побледнели.
— Ты бог? — спросил высокий — Нам сказали, что боги убьют нас, если мы появимся перед ними.
— Я Ашерон Партенопэус, — сказал он тихо. — Артемида послала меня тренировать вас.
— Я — Каллабракс из Ликоноса, — сказал высокий. Он указал на мужчину, стоящего справа — Кирос из Секлоса, — а затем на самого младшего. — Иас из Гроэзии.
Иас стоял позади с пустыми темными глазами. Ашерон мог читать его мысли так же четко, как если бы они были его собственными. Боль мужчины тронула его и заставила сердце сжаться от жалости.
— Сколько времени прошло с момента вашего создания? — спросил Ашерон.
— Несколько недель, — ответил Кирос.
Каллабракс кивнул:
— Я был создан приблизительно в это же время.
Ашерон поглядел на Иаса.
— Два дня, — сказал тот пустым голосом.
— Он до сих пор не оправился после обращения, — вставил Кирос. — Мне потребовалась почти неделя, чтобы приспособиться.
Ашерон подавил желание горько рассмеяться. Это было подходящее слово.
— Вы уже убивали даймонов? — спросил он.
— Мы пытались, — ответил Каллабракс, — но убийство даймона сильно отличается от убийства солдат. Они сильнее, быстрее. Они не умирают легко. Мы уже потеряли двоих.