Неожиданная стрельба где-то в соседнем вагоне спутала все карты. По всему поезду началась паника, жестко пресекшаяся захватчиками. Снова ожила громкая связь:
- Внимание, просьба сохранять спокойствие. Идет спецоперация. Оставайтесь на своих местах и не оказывайте сопротивления. Вам не причинят вреда. Приготовьте билеты и документы для проверки. Повторяю...
Лежать и ждать было страшно. Для достоверности стал специально накручивать себя, да так в этом преуспел, что когда полка поднялась, впуская в мое убежище свет и воздух, их взорам предстало невменяемое существо.
- Дяденьки, не стреляйте, не стреляйте, миленькие. Я больше не буду, не надо в меня стрелять, - бормотал я, мелко трясясь и подвывая.
Напрягшиеся вояки опустили стволы. Старательно держа руки на виду, я попытался выбраться из ящика.
- Козыев, помоги! - кивнул в мою сторону алиевец с нашивками сержанта.
Мощная рука вздернула меня за шиворот.
- Дяденьки, миленькие, не стреляйте, отпустите меня. Я больше не буду, не на-а-а-а-до... - продолжил я свой концерт.
- Парень, ты кто? Откуда здесь взялся? - попытался достучаться до меня командир. Он снова и снова повторял свои вопросы, а я старательно изображал истерику. Наконец, он не выдержал, и влепил мне смачную пощечину. Заткнуться получилось вполне естественно.
- Имя? Фамилия? Документы?
Зыркнув на сержанта исподлобья, сжался в комок, имитируя шок.
- Кто-нибудь знает этого парня?! - крикнул сержант в сторону пассажиров. Рядовой Козыев за шкварник выставил меня на обозрение в проход.
Осторожно выглядывающие со своих мест люди отрицательно мотали головами.
- Проводника ко мне! - продолжил сержант.
Подошедший проводник изобразил такое искреннее недоумение и негодование. Я почти поверил.
- Не было у меня такого пассажира, господин сержант. Видать на последней станции пробрался, поганец! Ух, я тебя, ворюга! Так и норовят все время!
Разошедшегося в гневе проводника оттащили от меня и отправили обратно.
- Козыев! Выводи на фильтр, пусть там разбираются! - с этими словами командир потерял ко мне интерес и вернулся к прерванному осмотру.
Уже знакомый детина ткнул меня в спину в сторону выхода.
Пока шли к дверям, боец проговорил в рацию:
- База, говорит восьмой, веду нарушителя, пятый вагон, встретьте.
- Восьмой, база на связи, помощь нужна?
- База, помощь не требуется. Тут то ли заяц, то ли воришка мелкий. Совсем ребенок.
- Восьмой, принято, выводи. Встречаем.
Теплый азербайджанский воздух, пахнущий свежей зеленью, ласково встретил меня за дверью вагона. Два бойца из оцепления подхватили меня с подножки, спустили с насыпи и уложили лицом вниз.
Со стороны головы поезда опять послышалась стрельба.
- Лежать, не двигаться! - Пропыленный ботинок несильно придавил мою голову к земле.
Рация охранявшего меня бойца ожила:
- База! Это третий! Второй вагон. У нас раненые. Он, сука прямо сквозь стены стреляет! Есть потери среди гражданских!
- Третий! Отходите! Отводите гражданских! К вам идет Шаман. Повторяю, сами не лезьте, отводите гражданских.
- База, понял, поторопитесь!
Знакомая вибрация в груди указала на применение мощной техники. Шум, треск.
- База, это Шаман. Клиент готов.
- Третий, доложите о потерях.
- Женщину с ребенком насмерть, у мужчины по виду средней тяжести. Еще две женщины насмерть. Сука, какая сука! Сержанта зацепило.
- Третий, отставить истерику. К вам сейчас пришлют смену и медика.
- Есть оставить истерику.
Послышались шаги, меня вздернули на ноги.
- Этот что ли нарушитель? Чего с ним возится-то! Пинка б дали, ясно ж что не волковский, - в голосе прибывшего просто плескалась лень.
- Тебя не спросили. Бери и веди на фильтр. Порядок знаешь.
- Есть вести на фильтр. - Очередной тычок задал мне направление для движения в сторону головы поезда. У раскуроченного второго вагона уже лежало несколько накрытых тел, чуть в сторонке стояли и курили бойцы.
- ..........? - на гортанном наречии спросил что-то мой конвоир.
- .............! - явно послали его в ответ.
- ..............! - сердито прокричал мой охранник, подталкивая меня в спину, и зашагал дальше.
У небольшого палаточного лагеря меня передали другому подразделению, отобрали обувь, ремень и вещи. Заначку не нашли, но особо и не обыскивали, так, охлопали на предмет оружия и втолкнули к другим задержанным. В большой армейской палатке - на так называемом фильтре скопилось уже человек двадцать. Мужчины, женщины. Была даже парочка стариков. На меня посмотрели настороженно и снова вернулись к своим думам.
- Сидеть здесь. - Меня с силой усадили на грубую лавку.
Потянулось ожидание. Где-то через час заскочил фотограф, отщелкал всех у стены в фас и профиль и умчался куда-то дальше.
Один раз примерно за два-три часа нас поодиночке, в сопровождении конвоиров вывели к удобствам, выдали по бутылке воды и сухпаю в специальной одноразовой таре. Разговоры жестко пресекались. Снаружи доносились команды, разговоры, но почти все - на местном наречии, которого я не понимал. Если судить по интонациям, то простая рабочая обстановка. Так, в молчании, прошел еще примерно час.
А потом начался ад.
Интерлюдия 3.
- Так ты говоришь, еще утром он ничего не понимал, а уже к вечеру составил примерный план и одним махом разорил это осиное гнездо?.. - Старческая узловатая рука потянулась к чашке с дымящимся отваром.
- Да, господин, - бывший гвардеец Григорий стоял навытяжку перед монахом в простом черном балахоне стоимостью, превышающей среднюю цену автомобиля представительского класса.
- Расскажи еще раз, с чего все началось. Только факты.
Ни единым движением лица и тела не показав отношения к перспективе снова пересказывать прошедшие события, Григорий начал:
- 19-го апреля Скинкис проводил с моим подопечным индивидуальный урок по раскачке источника. Прямо с тренировки сам Скинкис доставил его в лазарет с предполагаемым срывом источника. Доктор погрузил мальчика в целебный сон. Приблизительно в это же время Залесский избил Скинкиса, и того также доставили в лазарет. Освободившийся доктор оказал врачебную помощь пострадавшему учителю и поместил в соседнюю палату. Согласно Вашим распоряжениям я напросился в сиделки к Егору Николаевичу. Мальчик окончательно вышел из сна 22-го рано утром, Тут же выяснилось, что его источник полностью разрушен и нет надежды на восстановление.
- Почему ты решил, что нет надежды?
-Так сказал доктор Залесскому. Цитирую почти дословно: "Науке неизвестен механизм работы и восстановления божественной искры источника в человеке. Помочь ему мы ничем не можем. Все в руках Его".
- То есть категорически он не отрицал возможности восстановления? - старик смочил горло очередным глотком горячего отвара. - Просто не знал, как помочь?
Гвардеец немного подумал и осторожно ответил:
- Да, господин.
Старик тяжело поднялся из-за стола и начал прохаживаться по келье, обдумывая какие-то мысли и нервируя Григория.
Несколько минут прошло в молчании.
- А как мальчик отреагировал?
- С виду довольно спокойно. Расстроился, но не сильно.
- Хммм... Дальше!
- Из подслушанного разговора моего подопечного с братом, я выяснил, что тот собирается бежать. Я тоже считал, что оставаться в интернате ему опасно, поэтому решил оказать Егору Николаевичу помощь, которую тот принял. В назначенный час я встретил его в саду и вывел на базу 2.
- А почему ты не ушел с ним сразу?
- Егор Николаевич приказал мне подготовить ему одежду и обувь. Я, к сожалению, не знал, что в палате есть готовый комплект, поэтому счел возможным оставить его ненадолго. К моменту моего возвращения Егор Николаевич как раз поднялся на третий этаж. Боясь задеть сигнализацию, я посчитал целесообразным подождать его на условленном месте.