Один, учитель Шраге, бегает, суетится, спорит, бранится — все за них, за всех. И эти все тоже бегают, тоже суетятся, но никто из них не беспокоится об этом одном, который мечется по целым дням из учреждения в учреждение, оттуда за дровами, за пшеном, хлебом, обувью, книгами — и все это с ордерами в руках, с обрывками измятой бумаги, испещренной кругом разными закорючками.
«Товарищу Шраге из детдома номер… выдать то-то и то-то…»
Очень редко голова его отдыхает от суеты повседневных забот. Поздно ночью остается он наедине с собой. Изредка делает записи в дневнике. Он записывает в тоненькую тетрадь выдающиеся события из жизни детского дома, чтобы видеть путь, который проделала его семья.
Вот он вернулся после ночного обхода спален. Растворил окно, подсел к столику. Неполный месяц ныряет в небесных высотах. Шраге перелистывает тетрадь, читая свои записи, и улыбается.
«…19 марта. Понемногу, шаг за шагом, дети избавляются от уличных замашек. Постоянная беготня, заботы, суета не дают возможности поработать над собой.
…9 апреля. Сегодня вечером Бэйлка зашла в спальню мальчиков. Бэрл в это время строгал из дерева игрушечную кроватку. Между ними произошел диалог:
Б э й л к а. Для кого эта кроватка?
Б э р л. Если ляжешь спать со мной, то для тебя.
Необходимо завтра же как-то реагировать на это.
«…10 апреля. Было общее собрание по вопросу: Бэрл — Бэйлка. Собрание серьезное и напряженное. Да, дети знают многое, чего не следовало бы им знать.
…22 июня. Дети жалуются: снова пшенный суп и пшенная каша. Что я могу поделать?
…6 июля. Пробовал объяснить детям некоторые явления природы. Жизнь птиц. Трудно отвлечь: их мысль от привычного русла.
…7 августа. Мне не нравятся отношения Рохл и Гинды.
…20 августа. Вчера водил детей на художественную выставку. Увидев бронзовую фигуру нагой женщины, Бэрл начал толкать Файвла в бок. Девочек скульптура смутила. Они ведь никогда не видели настоящих произведений искусства.
…10 сентября. Сегодня беседовал с детьми о…»
…После блеклой осени наступает морозная зима, потом солнечная весна и кудрявое лето… И снова падают листья.
Прошел еще год.
ЗВЕНО ВТОРОЕ
ЮДКА ГРАК
На углу Ленинской улицы, на полуобгоревшей стене, висит вывеска с криво написанными еврейскими буквами:
Длинный указательный палец, нарисованный рядом со словом «Восход», показывает вправо. А когда сворачиваешь вправо, такой же палец направляет в третий этаж облупленного дома с выбитыми стеклами. Весь клуб состоит из одной длинной комнаты. Хозяин бежал с немцами, оставив в наследство своим преемникам большую деревянную икону божьей матери, скверную копию «Бури» Айвазовского, портрет Тараса Шевченко и пустой пузатый сундук.
Портрет поэта новые хозяева оставили на стене, прицепив к нему красную ленту; всех же остальные, упомянутых выше, им едва хватило на то, чтобы два раза протопить круглую капризную румынку. И сразу же, как только хмурая печка проглотила остатки божьей матери, новые хозяева забыли о своих предшественниках.
Клуб был открыт днем и ночью и всегда переполнен. Серые шинели, кожаные куртки, потертые кацавейки, дырявые башлыки. Хозяевами тут были парни, недавно вернувшиеся с фронтов, ребята из предместий, подростки из интерната. Тут они ели, спали, дискутировали, препирались с сионистами, которые иногда пробирались в клуб. На Ленинской улице всегда звучали комсомольские песни.
Весной клуб провел субботник древонасаждения. Ребята из клуба вместе с руководителем рассыпались по всем улицам с молодыми деревцами в руках и с лопатами за спиной.
Шраге стоял на Пушкинской улице. Весеннее солнце скользило по крышам. Он снял пальто и глубоко вонзил лопату в землю. Рядом работал Юдка Грак, парень на две головы выше Шраге, с продолговатым лицом, ровным тонким носом, полудетскими губами и редкими веснушками на лице. Учитель вытер платком пот со лба, потом провел им по слезящимся глазам.
— Ах, хорошо! — зажмурился он на солнце.
Парень молча погружал лопату в землю, солнце сверкало на металле. Потом Юдка ходил вокруг посаженных деревьев и любовно оглядывал их. Шраге это понравилось.
— Товарищ Шраге, — обратился вдруг Юдка к учителю, — почему вы не взяли с собой несколько старших ребят?
В самом деле, почему он их не взял? Конечно, это было бы для ребят большим развлечением. Впрочем, разве можно их выпустить на центральные улицы? На них еще нельзя всецело положиться…