— Достаточно.
Девушка сошла с подмостков.
— Сито! — вызвал тот же придушенный голос старого профессора.
— Я.
Восемьдесят глаз впились в нового пианиста.
— Ну-с, что вы умеете? — Та же мушка на краю щеки и две булавки на фетровой шляпе кольнули его глаза.
— «Интернационал», «Яблочко», «Дер ребе Эли Мейлих». Все только одной правой рукой, — ответил мальчик.
У старой женщины от этого ответа лорнет упал на колени.
— Пожалуйста.
Мальчик подвинтил немного выше сиденье стула, свободно уселся на нем, поставил сразу обе ноги на все педали и громко и уверенно проиграл подряд весь свой скромный репертуар.
— Достаточно.
Мальчик ушел на свое место.
Никто не проронил ни слова. В зале стояла тишина. И все же Пашка ясно чувствовал насмешку.
Однако в музыкальную школу его приняли.
Гера оказался способным музыкантом. С тех пор как начал учиться, он сделался гораздо серьезнее, молчаливее. Большую часть дня проводил за роялем. Мальчик очень полюбил музыку. У рояля он забывал обо всем. Ему казалось, что в каждой новой вещи, которую играл, он слышит живые слова, различает голоса мужские, женские, детские.
Он считался одним из лучших учеников музыкальной школы.
Гера и Пашка учились у одной учительницы. Ее фамилия была Скула-Соколовская. Это была та самая женщина с мушкой на правой щеке, которая их экзаменовала.
Занимались у нее дома.
В комнате было опрятно и уютно. На окне несколько вазонов. Все сверкает. И чистый пол, и накрахмаленные занавески на окнах, а особенно — всегда открытая крышка рояля. Со стены над роялем задумчиво смотрит Людвиг Бетховен, с всклокоченными седыми волосами, с белым широким галстуком.
Дома Скула-Соколовская выглядела совсем иначе. Ее надменность, внешний лоск, величественность движений — все это совершенно исчезало. Дома она ходила в комнатных туфлях. Часто, рассердившись на ученика, она хваталась за голову и, держась за свои редкие седоватые волосы, отбивала такт ногой.
— Фальшь! Фальшь! Фальшь! Сито, перестаньте играть! Неужели вы сами не чувствуете диссонанса! Ваша музыка так режет слух, что кажется, будто стадо свиней хрюкает в комнате. О чем вы всегда думаете во время игры? На сегодня достаточно! Идите домой! Пианиста из вас никогда не выйдет. Надо уметь высидеть у рояля три часа, четыре часа… и еще больше, вот как ваш товарищ Гера. А вы посидите полчаса, затем начинаете барабанить ваши милые песенки. Вам велят выучить этюд Черни, а у вас в голове «Яблочко». Нет, из вас пианиста не выйдет!
После такого разговора учительница обычно садилась к роялю и начинала играть вторую сонату Бетховена. Мальчики еще не понимали этой сонаты, но учительница исполняла ее всегда так задушевно, так бывала увлечена игрой, что им представлялось, будто они плывут по широкому морю…
Учительница оказалась права. Пианиста из Пашки не вышло. Пророчества учительницы постепенно уничтожили в нем веру в себя, как в «вундеркинда», веру, которую вселила в него Рохл.
Он бросил школу.
В детский дом на Максимилиановской улице пригласили учительницу танцев. Узнав об этом, девочки начали просить Шраге, чтобы пригласили учительницу и к ним. Шраге убеждал своих питомиц, что в этом особенной необходимости нет. Гинда Мурованая была против, Юдка Грак тоже. Но девочки не давали учителю покоя. Они послали делегацию к Рохл и с ее помощью добились своего.
Учительница танцев была красивая женщина, с густыми черными, коротко подстриженными волосами, с тонкими шелковистыми бровями и синими глазами, высокая, стройная. Когда она впервые закружилась, и платье ее раздулось, как большой зонт, все девочки точно застыли на месте. В детском доме распространилась эпидемия танцев: в кухне, столовой, коридоре — везде можно было наткнуться на танцующих девочек. Но ни у одной из них платье не раздувалось зонтом, потому что все они носили узкие юбки.
В танцах особенно отличалась Бэйлка Динор, и ее отдали в балетную студию.
Студия совершенно изменила девочку. С первых же дней Бэйлка начала говорить в детском доме только по-русски. Она стала часто смотреться в зеркало, оглядывать свои волосы, фигуру, выделывала ногами замысловатые па. Она старательно пудрила нос и подводила брови. Движения ее стали свободнее. Походка изменилась: теперь тонкий корпус девочки раскачивался при ходьбе, как качается молодая березка от ветра.
Айседора Дункан, великая мировая танцовщица! Если бы вы знали нашу Бэйлку Динор!