Бэрл с трудом уговорил Йошку пойти к нему. Всю ночь он не смыкал глаз, боясь, что парень даст тягу.
Гудок заставил его вскочить с постели. Он быстро натянул одежду и собрался уходить, но вдруг вспомнил о Йошке. Как быть? Разбудить и повести с собой на фабрику? Он решил подождать, пока Йошка проснется сам.
Морозный рассвет пробивался сквозь окно. С противоположного конца города выкатилось солнце, большое, круглое, и осветило все вокруг холодным огнем. Бэрл снова прилег, его не покидала мысль об ответственности, взятой им на себя.
Бэрл растормошил Йошку.
— Будет тебе спать!
Сквозь слипавшиеся веки Йошка увидел комнату Бэрла. Он с удивлением разглядывал ее, соображая, где он находится.
— Переоденься, Йошка, — Бэрл протянул ему свои брюки и рубаху. — Пойдем со мной на фабрику.
— Что он мелет, какая фабрика? — изумленно взглянул Йошка на товарища. — Что мне там делать?
— Пойдем. Увидишь.
— Ну, ладно, пойдем, черт с тобой!
Они вышли вместе. Шагали по кривым улицам и переулкам, мимо маленьких домишек окраины. Твердый снег скрипел под ногами. Йошка шел неуверенно, все осматривался, куда ведет его Бэрл. За несколько кварталов от фабрики он вдруг повернул назад.
— Не пойду!..
— Что ты дурака валяешь?
— Ну, шут с тобой, идем!..
Когда Йошка Кройн в первый раз стоял в длинном ткацком цехе фабрики и таращил изумленные глаза на сельфактор, который шумно прогуливался взад и вперед по рельсам, по лицу Бэрла скользила усмешка. Он неустанно следил за работой товарища, заботливо учил его, как нужно обращаться с машиной, точно отец, помогающий ребенку впервые ступать по земле. С тех пор они возобновили дружбу.
Это было шесть лет назад.
Теперь они шли рука об руку. Молодой снег таял под ногами. Они говорили о своем изобретении.
НИТЕЛОВКА
— Уйди, говорю тебе!
Бэрл придвинулся ближе.
— Уйдешь ты или нет?
Большие черные глаза Бэйлки подозрительно глядели на Бэрла.
— Ну, что тебе от меня надо? Скверный ты мальчишка, скверный.
Внезапно Бэйлка почувствовала, что почва уходит из-под ее ног. Словно она хлебнула крепкого вина. У нее закружилась голова.
— Я закричу.
— Глупенькая, зачем?
Бэйлка поднялась со стула и подошла к окну, повернувшись к Бэрлу спиной. Такси, проезжавшие мимо, казались ей с высоты маленькими квадратными ящиками, а люди — движущимися точками.
— Я с тобой не разговариваю, — сказала она, стоя у окна, — не подходи ко мне.
Но он не послушался. Незаметно оттеснил ее в угол. Бэйлка стояла, повернувшись к нему лицом. Густые темные волосы рассыпались по красному шелковому свитеру. Большие глаза стали влажными. Он глядел на ее гибкое тело и вдруг неожиданно для самого себя выпалил:
— Оставайся у меня.
В ту же секунду хотел вернуть вырвавшиеся слова, но было уже поздно. Громкий смех долго звенел в его ушах.
— А ну! Повтори еще раз! — хохотала Бэйлка.
Больше он, однако, не повторил. Он стоял, прислонившись лицом к стеклу. Бэрл очень жалел о своих словах.
«И что мне на язык подвернулось такое? Дурья голова!»
Бэйлка сидела на кровати и заплетала косы. Она уже раздумывала о том, как бы помириться с ним.
— Иди сюда, — позвала она кокетливо.
Бэрл не отозвался.
— Сердишься?
— Угу, — промычал он в окно.
Он знает ее десять лет. Помнит еще маленькой, нахальной девчонкой, побиравшейся с матерью. Помнит, как позже завидовал тому, что она обогнала его в росте: она вытянулась на голову выше его. Фабрика, комсомол отвлекли его от мыслей о ней. Он весь отдался работе и долго не вспоминал о девочке. В последнее время, когда они начали встречаться чаще, снова пробудилась в нем любовь. Чистая, юношеская любовь. Ему сразу стали особенно милы эти три года, прожитые вместе в детдоме, тонкая нить общих печалей и радостей.
Вечер окутал город тонкой черной шалью. Крыши засеребрились инеем. Город нетерпеливо ожидал первого снега.
— Помолчи еще немного… — поднялась Бэйлка, — когда я уйду, будешь говорить со стенами. Да?
— Да, — машинально ответил Бэрл.
Она натянула на себя пальто, распахнула дверь и столкнулась с красивым белозубым кудрявым парнем.
— Пардон, — с подчеркнутой вежливостью сказал Йошка Кройн.
Бэрл рассмеялся.
— Красивая девушка, — была первая фраза Йошки, когда он вошел в комнату. — Кто это?