— Будьте спокойны, господин капрал, на меня можете положиться!
Глез кончил упаковывать посылку.
— Отошли это, — говорит он солдату. Маленькие заплывшие глаза капрала глядят теперь из-за пенсне очень мягко, почти ласково. Постоянно, когда он желает, чтобы сделали что-нибудь для него лично, глазки его вдруг становятся ласковыми. Но эта собачья повадка уже хорошо знакома Лорберу. — Знаешь, что лежит в этом ящике? Поросенок, которого мы позавчера поймали. Помнишь, как смешно он визжал?
Да, Курт помнит. Позавчера его роту вместе с другой послали недалеко отсюда в украинскую деревню выкачать у крестьян хлеб. Немецкие офицеры водили солдат из хаты в хату, лазили повсюду, как хозяева, и где только находили мешок муки, силой отбирали его. Крестьян, не желавших отдавать свой хлеб, избивали прикладами, грозили им расстрелом на месте.
С одного двора выбежал поросенок. Когда капрал увидел поросенка, он усмехнулся.
— Курт, — мигнул он солдату, — славный поросенок. Поймай мне его, Курт…
Лорбер без особой охоты начинает гнаться за поросенком. Поросенок визжит, но Курт загоняет его в угол и ловит. В эту минуту из хаты выбегает хозяйка — пожилая, невысокого роста крестьянка. С плачем подбегает она к Глезу и кричит:
— Што же вы робите, грабители, шоб вам руки пообсыхали!
— Что она говорит? — прикидывается непонимающим капрал, хотя он прекрасно догадывается, что имеет в виду крестьянка…
— Это, вероятно, хозяйка, — отвечает Курт.
— Прогони ее, — говорит капрал.
Поросенок визжит. Крестьянка громко рыдает, и ее вопли, словно нож острый, режут Курта по сердцу. И когда он взглядывает теперь на посылку, которую держит в руках, и когда он вспоминает теперь визг поросенка, гнев ударяет ему в голову и он готов разорвать капрала на куски. Да, ему нужно отомстить. Теперь он уже твердо решает: посылку капрала он в Германию не отошлет, а Любины листовки распространит.
4
Рассвет. Солнце ворвалось в длинный барак немецкой казармы и никому не дает спать. Поодиночке солдаты просыпаются, жмурят глаза от ярких солнечных лучей, потягиваются, зевают. Курт уже давно не спит. Увидев, что солдаты встают, он проворно спрыгивает с койки и будто случайно сбрасывает подушку на пол. Под подушкой у него лежит листовка. Солдат с соседней койки немедленно заметил ее.
— Что это за бумажка, Курт?
— Где? — притворяется ничего не знающим Курт.
— Вон у тебя под подушкой, — указывает солдат и, не будь ленив, слезает со своей койки в одном нижнем белье и берет в руки листовку.
— Что я вижу? — восклицает он. — Прокламация! На немецком!
Солдат становится посреди барака и начинает читать вслух; в бараке внезапно наступает тишина.
— «Товарищи немецкие солдаты! К вам обращаются рабочие города Киева…»
— Большевистская пропаганда! — восклицает кто-то. — Перестань читать!
В бараке поднимается шум. Все бросаются к Курту.
— Как это попало к тебе, Курт Лорбер?
— Сам не знаю, — отвечает Курт. — Вероятно, кто-то подбросил мне.
При этих словах все солдаты инстинктивно бросаются к своим постелям, точно у каждого под подушкой лежит взрывчатка. И секунду спустя каждый из них уже держит в руках листовку.
— «Товарищи немецкие солдаты, к вам обращаются рабочие города Киева!» — вдруг громко пронеслось по длинному помещению казармы, словно все солдаты сговорились читать в один голос.
Солдаты сидят на койках. Некоторые читают листовку с добродушной улыбкой на губах: они уже наперед знают, о чем говорится в листовке. Они это знают уже давно. Другие читают листовку с чувством гнева: почему молчат? Ведь правда все, о чем здесь написано! Ведь их действительно оторвали от отцов и матерей, от братьев и сестер, от жен и детей, от работы и послали сюда грабить украинский народ.
В барак стремительно вбегает Ганс Глез. Увидев солдат с листовками в руках, он и вспыхивает, и пугается.
— Сейчас же бросить листовки! — не своим голосом взвизгивает Глез.
Все молча кладут листовки на свои койки. Капрал кивком головы приказывает Курту собрать листовки.
— Проклятые гадины, доннер веттер! — горячится капрал. — Какая наглость!
Маленькие глазки за пенсне чуть не выскакивают от злости. Он ждет, чтобы кто-нибудь из солдат поддержал его. Но солдаты молчат.