В конце марта я уехал после обеда на садовый участок договариваться с рабочими, которые копали колодцы. Пообещал вернуться к девяти вечера. Они не пришли, поэтому в пол восьмого я подъезжал к дому. Впереди меня ехали «Жигули». Когда я понял, что рядом с водителем сидит Ира, я притормозил. Они остановились, и я тоже встал сзади метров в пятнадцати. Вдруг я увидел, что Ира обняла водителя. Они начали целоваться. Я ждал минут двадцать. Гнева, обиды я в себе не обнаружил. Только любопытство. Я был готов понять и простить. Не мне рассуждать о супружеской неверности. Тот-то она последнюю неделю стала очень уставать, с сильными головными болями. Всячески уклонялась от исполнения супружеского долга. Ну, родная, готовься. Ничего тебя сегодня и в ближайшие дни не спасет. Без всяких намеков или упреков. Сегодня ты сможешь сравнить, чьи объятия крепче, а член больше. У меня свои методы воспитания. Он уехал. Сначала я хотел поехать за ним. Но какой смысл? Она же сама этого хочет. Какие могут быть претензии к мужику? Я еще постоял, поставил машину в гараж. Пришел домой. Ирина поинтересовалась:
— Как дела?
— Нормально. Ты давно дома?
— Да с час уже. У нас проходило профсоюзное собрание, но меня подвез домой один из сослуживцев.
Мы поужинали, посмотрели телевизор. Тесть с тещей поужинали раньше. В последнее время они старались со мной за стол не садиться. Легли в постель.
— А теперь давай спать. Спать и только спать.
— Но я уже соскучился. Неделю к тебе не притрагивался.
— Витя, сегодня у меня очень напряженный день. Давай завтра.
Но я засунул ей палец в половые губки.
— Ирочка, а ведь она меня хочет. Смотри, она вся влажная.
Пока жена соображала, что ответить, я уже залез на нее. Ее трусики действительно оказались мокрые. Я драл ее как хотел. Она, лежала подо мной молча, сжав губы. От моих поцелуев старательно отворачивалась.
— Ты просто самец. Тебя ничего не интересует. Как я от тебя устала.
Это что-то новенькое. Такого она мне никогда не говорила.
— А я тебя так люблю, так люблю, — сказал я, вложив в свой голос как можно больше страсти.
Ирина продолжала добросовестно отворачивать свою голову от моих поцелуев. Я старался, как мог. И только, когда она начала стонать и охать в полный голос, я ее выпустил из своих объятий. А что бы еще больше уязвить, повернулся к ней спиной, захрапев старательно через минуту.
На следующее утро ее руководитель по телефону на мой вопрос: «Как можно поприсутствовать на профсоюзном собрании» (а я представился инструктором из обкома профсоюза), ответил, что они проводят такие собрания раз в три месяца.
— Последнее у нас проходило два месяца назад. Приходите через месяц.
Я по-прежнему занимался домашними делами. Взвалил их все на себя. Как писали классики в моей переработке: «Наш Рубин ждал в засаде зайца, Витюша зайца поджидал». Мне стало ясно, что, взрыв не за горами. Четвертого мая утром я заехал в универмаг купить себе блокнот. Недалеко от отдела стояла большая очередь. Имея опыт, я сначала занял очередь, а потом стал выяснять за каким товаром стоит народ. Оказалось, «выбросили» женские трикотажные ночные рубашки, «ночнушки» стоимостью четыре рубля девяносто копеек. Действительно трикотажные мягкие, теплые и нарядные. Я купил одну для своей мамы. По дороге заехал на почту и отправил бандеролью в Астрахань. Поехал в военкомат. Узнать насчет работы.
В военкомате посоветовали идти разнорабочим на стройку.
— А там себя покажешь, то можно стать бригадиром или даже мастером на участке. Других предложений у нас нет.
Уже начали закрадываться запоздалые раздумья о том, что с увольнением из армии я поторопился. Был командиром, а теперь неудачник. Квартиры нет, работы нет, деньги кончаются. Жена нашла себе другого. Надо найти хоть какую-то работу, но нигде ничего вообще не просвечивается. Тесть и теща стали злейшими врагами.
Когда я зашел домой, то вопросы от жены было предугадать не сложно:
— Где же ты целый день мотался? Хоть какую-то работу нашел?
В своем отчете я честно рассказал про военкомат, про универмаг, про бандероль своей маме. Ирина опешила:
— Какая «ночнушка»? Какая бандероль? У нас деньги кончаются, а ты из бюджета семьи забрал без спроса пять рублей. Если проще сказать, то ты их украл. Мама! Папа! Мы живем в одной квартире с вором.
— А то я думаю, куда у меня три рубля позавчера из кошелька пропали. Оказывается, нам надо деньги постоянно пересчитывать, — тут же вставила теща. Тесть укоризненно мне сказал:
— Виктор, ну если тебе нужны деньги, то подойди ко мне, попроси. Что я тебе пять или десять рублей не дал бы. Воровать в семье то зачем?