— Катерина, что больно часто самого товарища агронома поминаешь? — прищурясь, спрашивает Настечка.
— С вами часто, а одна остаюсь — еще чаще! — от всей души выпалила Катерина, не заметив за метелью, что Нестеренко стоит совсем близко от нее.
— Ой, девушка! — покачала головой Настя.
— Настечка! — целуя подругу, взмолилась Катерина. — Чем же я виновата, что тебе нравится стахановец Микитей, а мне — агроном Нестеренко, хоть я и не скажу ему об этом до самой смерти! Трудно, Настечка, ученых любить… Ну что, бежим в школу?
И она вдруг запела:
— Ой, девушки, если бы я получила награду…
— Что бы ты тогда сделала? — спрашивает Настечка.
— Что? Весь свет перецеловала бы и проплясала бы от Гринявки до самой столицы. Вот так! Вот так! — И она закружилась, отдаляясь от подруг. — Ой, девчата, остановите меня, а то я сама не остановлюсь! — кричала она, кружась все быстрее.
— А если я остановлю? — спросил Нестеренко, взяв ее за руку.
— Ой! — Катерина испуганно притихла. — Это вы?
— Как будто я! — Нестеренко покосился на себя. — Целуй же меня, ты ведь весь свет хотела расцеловать?
— Так это, товарищ агроном, когда я получу награду.
— Предсказываю тебе: получишь!
— Правда?
— Правда! Так что целуй… авансом!
— А аванс выдается после уборки. Это же все агрономы знают! — Катерина покраснела, засмеялась, кинулась к девушкам.
Метнув взор на подруг и уверившись, что они ничего не заметили, она облегченно перевела дух.
— Так что, девчата, бежим в школу?
— А урок выучила?
— Она уже всю книгу на память и без памяти знает: ведь сельскохозяйственной науке обучает сам товарищ агроном Нестеренко, — объясняет Настечка под смех подруг.
— Каков учитель, таковы и ученики, — отвечает Катерина и тоже смеется.
И вот гуцулки сидят в классе за партами. Перед ними раскрытые тетради, книги. На стенах плакаты по агротехнике, на столе пучки колосьев, кукурузные початки.
— Григорий Иванович, как же мне брать высокое обязательство?! — пожимая плечами, говорит Олена Побережник. — Откуда я знаю, какая придет весна или лето? А вдруг дождей не будет? А вдруг червяк нападет на кукурузу, да и съест все до последнего корешка?
— Ну, к чему, Олена, в добрый час о дурном вспоминать? Да пропади оно совсем! — поправляет Олену с соседней парты Ксеня Дзвиняч.
— А что мне, жалко его, что ли? Пусть себе пропадает, а только твердое слово я наперед не дам — не могу.
— Вы еще подумайте, Олена Романовна. А у вас какое обязательство по кукурузе, Катерина Юстиновна?
Девушка зарделась и доверчиво, с глубоким волнением посмотрела на агронома.
— Если плохая погода, то тридцать; если получше, то сорок; если хорошая — пятьдесят. А какая будет погода, Григорий Иванович?
— Хорошая, Катерина Юстиновна.
— Записывайте, Григорий Иванович, шестьдесят, как и Ксении Петровне.
— Ты, девчонка, спятила? — не выдержала Олена. — Кто ж наперед угадает, какая будет погода? Что, Григорий-то Иванович с богом на одном облаке сидел?
— Так, по-вашему, Григорий Иванович так себе, зря проходил в институте высокие науки? Такое говорите про товарища агронома — это просто… ой, ну, до того не то, что прямо ох!
— Ну, Григорий Иванович, хоть и не верю, что может столько уродиться на гуцульском поле, влепите там и мне целых двадцать и пять! — в сердцах выпалила Олена Побережник. — Не видать мне теперь покоя все лето!..
Гуцулки выходят из класса. К Дзвиняч, размахивая конвертом, подбежала дочка.
— Мамочка, вам письмо!
— От кого, Калинка?
— Угадайте!.. От Марии Васильевны, из России.
— Не забыла Мария Васильевна! — Ксеня прижала письмо к груди.
— Прочитайте, мамочка, а то я больше выдержать не могу.
— Девушки, завтра — не забудьте — золу собираем, — обращается Дзвиняч к своему звену.
— Не забудем, Ксения Петровна. Еще до завтрака заедем за вами.
Девушки с разговорами и песнями расходятся по голубым улицам села. Ксеня Дзвиняч, обняв дочку, медленно идет домой, и сменяющиеся мысли меняют по-девичьи непосредственное выражение лица ее.
По дороге, почему-то часто оглядываясь, шагают Настечка и Катерина.
От поникшей, занесенной снегом вербы отделился Иван Микитей.
— Настечка!
Девушка остановилась.
— Это ты, Иван?
— Кто же еще может так усердно подпирать дерево! — удивляется Катерина. — Не будь твоего Ивана, оно давно уж упало бы на дорогу.