В Пржевальском слились лучшие черты русского человека — широкий размах и скромность, глубина чувства и ясность мысли, самозабвенное служение высокой цели и готовность во имя ее преодолеть любые преграды. Жажда познания, необычайная целеустремленность, всепобеждающее мужество, неистребимая любовь к активной, творческой жизни, преданность родине и стремление прославить ее — вот Пржевальский. Чехов говорил: «Таких людей, как Пржевальский, я люблю бесконечно…»
Рождая легенды, совершал свои мирные подвиги этот светлый человек и укреплял нашу давнюю дружбу с народами Китая, Кореи и Монголии.
Ученики Пржевальского продолжали его дело. Петр Козлов во главе экспедиционного каравана вдоль и поперек исходил середину Азии. Ему удалось найти мертвый город Хара-Хото, а в нем — библиотеку с двумя тысячами древних книг. Эту занесенную песками столицу народа си-ся местные жители оберегали от взоров европейцев, но наш путешественник ее отыскал.
Правители России боялись народа и, чтобы подорвать его веру в свои творческие силы, приучали к раболепию перед всем иностранным. И в географии предавали они наши интересы. Связанные с заграничным капиталом издатели, продавшиеся им журналисты молчали об успехах русских путешественников, но поднимали на щит иностранцев.
Рассказывали о работе Кука в высоких южных широтах и оставляли в тени явный пример нашего научного превосходства — открытие русской экспедицией Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева материка Антарктиды. Писали об открывателе Индии Ваоко да Гаме — и забывали, что Афанасий Никитин проник в Индию на четверть столетия раньше. Считали, что Норденшельд первым из людей обогнул самый северный мыс Сибири, тогда как русские мореходы плавали в тех местах раньше на два с лишним века.
Царские власти были склонны оставлять в пренебрежении замыслы русских ученых. Петр Кропоткин силой научного прозрения предсказал Землю Франца Иосифа, но задуманная им экспедиция не была разрешена, и архипелаг открыли, и при том случайно, Пайер и Вейпрехт — австрийцы.
Труды самых знаменитых наших путешественников выходили редко, — даже книги Пржевальского, который был настоящим народным героем, до революции не переиздавались ни разу. А иные работы и вовсе не печатались. Да советской власти не увидело света полное описание путешествия на Тянь-Шань Семенова Тян-Шанского — гордость русской географической науки.
В основе работы русских географов всегда лежало необычайное обилие настойчиво собранных, тщательно проверенных, глубоко продуманных и обобщенных фактов — это придавало слову русского ученого убедительность и достоверность.
Русские географы-классики всегда думали об интересах родины, обращались в своих книгах к народу — и именно в этом устремлении находил силу и краски их язык, всегда яркий, а подчас подлинно художественный.
Глубокая человечность пронизывала всю работу передовых русских географов, как и всех деятелей передовой русской культуры. Они без предубеждения относились к другим народам и не делили людей на «низшие» и «высшие» расы.
Не зная национальной узости, русские географы Федор Литке, Юрий Лисянский, Александр Воейков, Николай Миклухо-Маклай и многие другие бескорыстно отдавали свои силы изучению всего земного шара. В оставленных ими описаниях мы видим тропические леса и ледяную Арктику, борьбу кораблей с океанскими штормами, преодоление мелей и рифов в неисследованных дотоле местах, а главное — постигаем благородные и отважные характеры…
При всем том, при всем таланте и благородстве русских географов, старая Россия была недостаточно исследована.
ДООТКРЫТИЕ СТРАНЫ
С доблестью, но и с тяжелым трудом русские люди закладывали основы научного познания родины — земли, милой сердцу.
Страна Дежнева и Хабарова, Семенова Тян-Шанского и Пржевальского была страной великих географических подвигов, и вместе с тем даже в самом первоначальном, поверхностном ее знании зияли провалы.
До самой Октябрьской революции карту далеких краев России испещряли «белые пятна» — знаки мест, где ни разу не был исследователь.
Географы вели научную работу на весьма скудные, неохотно отпускаемые средства. Путешественники смело проникали в неведомые края, но поле их деятельности было меньше, чем территория, ждавшая исследования. Ведь Россия по площади равна частям света, целым континентам: в ее пределах могут уместиться две Европы.