Географам дана новая техника. Песчаные Кара-Кумы они пересекают на автомобилях, карту бездорожной Чукотки снимают с самолета, по ледникам Новой Земли движутся на вездеходах. Это облегчило решение трудной задачи: дооткрывать пришлось самые отдаленные, едва проходимые места.
НА ЮГЕ
Далеко в глубине Азии, где окруженные просторами пустынь завязываются в могучий горный узел хребты Гиндукуша, Куэнь-Луня и Тянь-Шаня, громоздится Памир. Скалистые гребни уходят все выше и выше, за границу деревьев, за линию вечного снега. Между ними прогнулись безжизненные долины со слабым запахом высохшей, пыльной травы. Камни покрыты бурой коркой «пустынного загара». Снежные пики высятся в лучах ослепительного, обжигающего солнца.
Памир был краем света. Безлюдье. Полуразрушенный рабат на караванной тропе — каменная хижина с грудой сухого ячьего помета для костра. Редкая кочевая юрта. Жертвенные лоскутки от одежды суеверных путников — на ветру, у высшей точки перевала.
В середине Памира, за обрывистыми стенами поднебесных хребтов, за ледяными барьерами глетчеров таилась неисследованная область. Через заоблачный рубеж, разделяющий Восточный и Западный Памир, через центр величайшего оледенения вели легендарные перевалы. Ходила молва о диком племени, убивавшем всякого, кто попадал туда из внешнего, уже «открытого» мира.
Так и лежало бы на карте, как бельмо, еще многие годы это «белое пятно», если б Средняя Азия не стала советской.
В первой пятилетке начался штурм неисследованного Памира. Этого требовала советская наука. К этому вел и расцвет хозяйства среднеазиатских республик.
В горах Средней Азии скапливается влага, приносимая западными ветрами. Там тают снежники и ледники, вода несется вниз, в оазисы, и поит поля хлопка. Чтобы двигать хлопковое хозяйство вперед, нужно знать законы таяния снега и льда, законы перемены погоды в горах.
Штурм длился год за годом. В Оше снаряжались караваны лошадей и верблюдов. С тюками экспедиционного груза они переваливали сначала Алайский, потом Заалайский хребты. Научные базы продвигались в долину реки Кызыл-Су, на берег озера Кара-Куль, к снежным полям хребта Академии. На возвышениях ставились триангуляционные знаки. Чертились карты, новые вершины и новые ледники получали имена.
Загорала и лупилась кожа, мерзли ноги на льду, тяжелый теодолит давил плечо.
Пересекли «белое пятно» во всех направлениях. Измерили величайший ледник Федченко — медленно ползущую широкую белую ленту с узкими черными кантами морен. Нашли таинственные перевалы Кашал-Аяк и Таыымас. Определили самую высокую вершину Советской страны — пик Сталина. И взошли на нее. Первым поднялся Евгений Аба-лаков.
Научное завоевание Памира было закреплено постройкой ледниковой обсерватории. Она сооружена у ледника Федченко на высоте 4 160 метров.
Эта обсерватория — как палец, уловивший биение пульса. Она следит за льдом и снегом, прислушивается к наполнению потоков, слагающих Аму-Дарью, самую многоводную реку Средней Азии.
Приземистый, обтекаемый, хорошо укрепленный дом не боится ветров, а ветры здесь, пожалуй, могут сбросить в пропасть человека. Дом построен в Ташкенте и сюда доставлен по частям через перевалы, броды и ледниковые трещины. Оборка шла при морозе в минус тридцать. В обсерватории — отдельные комнаты для каждого наблюдателя, общий зал, радиолаборатория, метеорологический и фотографический кабинеты, электрическая станция.
В одну из новогодних ночей Москва услышала по радио рассказ зимовщиков: «Нас пятеро. На леднике бушует метель, даже днем в двух метрах ничего не видно. Ветер так силен, что сбивает с ног. Стоят крепкие морозы. Но все это не отражается на нашей работе. Каждый занят своим делом. В свободное время читаем, книг у нас много. В, нашем металлическом домике уютно и тепло».
Это одно из самых высоких человеческих поселений в стране.
Сложный узел памирских хребтов теперь целиком распутан. Экспедициями послевоенных лет уточнены детали. Составлена полная и точная топографическая карта Памира.
К Памиру с северо-востока примыкает Тянь-Шань. Пучком высочайших хребтов протянулся он от Сыр-Дарьи до далекой Гоби.
Горные цепи Тянь-Шаня скреплены в гигантский узел ледяным массивом. Он возвышается за глубокой котловиной Иссык-Куля, за горбатыми сыртами, за бурным Сарыджасом. Путаница ледников, непроходимых ущелий и крутобоких вершин, засыпанных снегом чуть не до подножья. Там, в толпе гор, вздымается мраморный пик Хан-Тенгри, как острый сверкающий клин, вогнанный в небо.