Монументы Джакарты — это памятники героям национально-освободительной борьбы, это славные революционные традиции, это бурная история страны, история суровых для народа испытаний. Исключение составляет, пожалуй, лишь памятник, установленный на невероятно высоком постаменте в виде буквы «п» в центре искусственного круглого водоема перед новой высотной гостиницей «Индонезия». Это фигуры двух индонезийцев, мужчины и женщины, простирающих вверх руки и как бы радушно приветствующих гостей столицы. Название этого памятника, возвышающегося над всем городом, — «Сламат датанг», т. е. «Добро пожаловать».
Здание гостиницы, построенное японскими архитекторами, выдержано в ультрасовременном стиле. Архитектурный образ намечен лишь характерным геометрическим объемом. К основному призматическому корпусу из бетона и стекла примыкает приземистый холл, перекрытый куполообразной сферической конструкцией и украшенный фресками в традиционном индонезийском стиле.
Памятник «Сламат датанг» и окружающие его монументальные здания гостиницы, иностранных посольств, банков, правительственных учреждений, государственного универмага «Сарина» составляют незаконченный ансамбль, который, по замыслу Сукарно, должен был стать прообразом будущей Джакарты Бывшему президенту, инженеру-строителю по образованию, виделась будущая столица, город небоскребов в духе модернистских творений покойного Корбюзье. Но между проектами и реальностью дорогостоящего воплощения оказалась бесконечно далекая дистанция. Удалось осуществить лишь малую долю замыслов. Многие стройки были свернуты из-за недостатка средств. Рядом с завершенными зданиями стоят ржавеющие каркасы или тянутся заборы, отгораживающие пустыри, украшенные вывесками неосуществленных проектов. Постепенно заброшенные строительные площадки застраиваются в диком беспорядке хижинами, лавчонками, бараками, нарушающими ансамбль.
Пожалуй, символична судьба недостроенной 27-этажпой гостиницы «Вишма Нусантара», напротив отеля «Индонезия». Пока это лишь мертвая башня железного каркаса, угрюмо возвышающаяся в центре столицы вот уже несколько лет.
«Липа мистера Кеннеди», — говорят об этом злополучном сооружении сами индонезийцы. «Снова Республика Индонезия одурачена американским жуликом. Его имя — Джозеф Кеннеди». Под таким заголовком джакартская газета «Мердека» опубликовала большую статью, посвященную судьбе недостроенной гостиницы.
Оговоримся сразу. Мы не собираемся ни в какой степени бросать тень на семью покойного президента Кеннеди. Речь пойдет о случайном однофамильце знаменитых американских государственных деятелей, о мелком беспардонном брокере, или «туканг чатут». Это сочное индонезийское выражение может одновременно означать и делец, и жулик.
Гостиницу начала строить японская фирма. Потом строительство перешло в руки индонезийского правительства. Но оно не смогло найти достаточно средств И стало подыскивать частных предпринимателей. Вот тут-то на горизонте и показался предприимчивый Джозеф Кеннеди. Американский делец основывает фирму с солидным названием «Корпорация индонезийского развития». Он весь начинен планами и идеями, порой искусно намекает на влиятельные связи в Белом доме и на Уолл-стрите. Брокер даже выпускает небольшую рекламную книжицу, в которой без излишней скромности развивает так называемый «план Кеннеди», то бишь, ни много, ни мало, план оздоровления индонезийской экономики.
То ли подкупила государственных деятелей Индонезии энергия американца, то ли сыграла роль магическая сила имени Кеннеди, но однофамилец покойного президента США получил свободу действий и право на достройку высотной гостиницы.
Правда, скоро индонезийская сторона убедилась в одном непредвиденном обстоятельстве. По самым скромным подсчетам, на завершение строительства необходимо 8–10 миллионов американских долларов. У м-ра Джозефа Кеннеди не было такой суммы. У него вообще ничего не было, кроме идей и апломба голливудского ковбоя. Его корпорация оказалась предприятием без капитала, самой что ни на есть заурядной липой, как принято говорить в таких случаях. Но м-р Кеннеди не унывал. Во всяком деле нужна прежде всего идея. Моя идея — чьи-нибудь деньги. С лихорадочной энергией делец начал подыскивать компаньонов, объявил о продаже акций. Авось простачки клюнут на приманку. Нехитрый расчет жулика состоял в том, чтобы под вывеской дутой фирмы собрать чужой капитал и обогатиться самому. Если номер не пройдет, что ж… на обратный билет на самолет денег хватит. В таких случаях главное вовремя смыться.
Но простачков почти не нашлось. Кое-как удалось наскрести один миллион. Вот и весь наличный капитал корпорации. «Мердека», сетуя на доверчивость индонезийских властей к подобным проходимцам, назвала имена и других предприимчивых американцев. Некий м-р Фокс, например, ухитрился продать Индонезии судно, оказавшееся… чужой собственностью. «Все это показывает, — заключает «Мердека», — как легко наглому и дерзкому иностранцу надуть народ и правительство Индонезии».
Мертвый каркас «Вишма Нусантара» тоже памятник: это печальное напоминание о злоупотреблениях дельцов-иностранцев, для которых Индонезия лишь поле деятельности во имя наживы любой ценой; напоминание и о простофилях, неразборчивых в выборе иностранных партнеров.
Центральная площадь города носит название Мердека, т. е. площадь Независимости. Она занимает пространство почти в квадратный километр. Здесь обычно проходили многолюдные митинги, демонстрации, собиравшие порой сотни тысяч участников. Еще недавно окраины площади были застроены легкими деревянными постройками барачного типа. В них размещались пресс-клуб, городской муниципалитет, телеграф, разные полицейские учреждения. Здесь же инспектор транспортной полиции экзаменовал водителей. Теории он обычно не спрашивал, а устраивал экзамен сугубо практический. Желавшему получить водительские права предлагалось сесть за руль старенького, видавшего виды грузовичка, груженного булыжником. Требовалось провести чихающий, расхлябанный грузовик по узкому извилистому коридору между вбитыми в землю кольями. Если водитель оказывался столь умелым, что не задевал бортом ни за один из кольев, инспектор удовлетворенно ставил печать на водительском удостоверении.
Сейчас все барачные постройки снесены. Возведено новое современное здание телеграфа. Полицейский инспектор с грузовичком переместился в другую часть города. Площадь расчистили и выровняли, а в самом центре воздвигли величественный монумент «Тугу насионал». Это означает просто «Национальная колонна». Издали она кажется белой иглой, вонзившейся в небо.
Колонна установлена на большом приземистом цоколе с широкими каменными лестницами, подымающимися к ее основанию. В будущем предполагается разместить в цоколе экспозицию национального музея. Суживающаяся верхушка колонны-иглы увенчана пламенеющим факелом, алеющим на фоне черного тропического неба. Впечатление эффектное. Но эти только искусно созданная иллюзия, лишь позолоченная архитектурная деталь сооружения. Подсвеченная мощными лампами, она создает впечатление горящего факела.
С северной стороны монумента можно увидеть конную фигуру воина, как бы устремившегося в боевом порыве вперед, на врага. На вздыбленном коне, в развевающейся одежде и чалме, воинственный всадник, словно увлекающий за собой многотысячное войско, олицетворяет волю к победе, мужество, героизм. Это Дипо Негоро, национальный герой индонезийского народа. Он стал во главе мощного народного восстания на Центральной Яве против голландских колонизаторов в 1825–1830 годах. Только ценой огромных усилий колонизаторы смогли подавить восстание и схватить с помощью обмана его вождя. Дипо Негоро закончил свои дни в изгнании на одном из далеких островов.
Индонезийский народ чтит память героя. Художники часто обращаются к образу Дипо Негоро. Образ воина в белой развевающейся одежде на вздыбленном коне стал традиционным. Таков он, например, на полотне известного мастера живописи Басуки Абдулла. Почти в каждом индонезийском городе можно найти улицу, носящую имя Дипо Негоро. Есть, конечно, такая улица и в Джакарте. На ней расположено несколько иностранных посольств и шеренгой вытянулись флагштоки с государственными флагами всех цветов.