Люди Гуппанбая, вернувшиеся из разведки, сообщили о рыскающих на дорогах Памира разрозненных бандах грабителей, которые, узнай они об эмире и караване, не преминули бы, объединившись, напасть… Было принято решение Саиду Алимхану уйти от каравана.
Тугайсары назначили начальником конвоя каравана. А Ибрагимбеку эмир строго предписал немедленно возвратиться в Кукташ, потому что в старых крепостях, как, например, в Душанбе, закрепились малочисленные отряды кизил-аскеров, преследовавших Саида Алимхана. Они могли в любую минуту получить значительное подкрепление и напасть на Кукташ.
Вот когда у Тугайсары начались приключения, полные разочарования, горькой обиды и мучительных страданий.
Он только теперь поверил в отъезд Саида Алимхана за границу, возненавидел тех, кто принудил его величество покинуть родину.
Когда добрались до кишлака Ташкурган, Урганжи уже не держался в седле. Ночью он скончался. Перед смертью он позвал к себе Тугайсары.
— Давно за тобой слежу, — признался он. — А человек ты, оказывается, открытый, прямой, честный… преданный, — силы покидали его и говорил он медленно, с трудом подбирая слова. — Я никому об этом не говорил, но ты должен знать: не хочу уносить с собой… в могилу. Да, его величество уходит в изгнание… в Англию! Что там его ожидает… один аллах ведает… Я не верю англичанам. Они все мерят деньгами. Я думаю, они не прочь стать хозяевами и сокровищ эмира… и эта мыслишка тоже сидит у них в голове… В Лондоне они хотят использовать эмира против России, против Советской власти… Они хотят натравить весь мир на Россию!.. Но не это самое главное… Главное вот что… Перед тем, как выехать из Бухары, Саид Алимхан имел продолжительную беседу — с послом Англии. «Мы окажем вам всестороннюю помощь. Вы снова займете бухарский престол. Но за эту услугу подпишите документ о протекторате Англии над Бухарой». Я понял одно — они хотят пятьдесят лет грабить нашу страну… погубить ее навсегда. И эмир свое согласие дал!.. То есть он продал Бухару англичанам сроком на пятьдесят лет… Вот и все, сынок!.. В каком трагическом положении оказалась наша… — Не договорил.
Тугайсары растерянно бродил по ночному кишлаку.
Придя в дом, он растолкал храпевшего Гуппанбая, дал ему холодной воды и рассказал, не скрыв ничего, о чем говорил с ним, на смертном одре, Урганжи…
О чем тогда думал Гуппанбай, почесывая волосатую грудь?
— Говорите, англичане не прочь завладеть этими сокровищами?.. А вы подумайте, бек… В этих сундуках состояние нескольких государств! Если все это окажется в наших руках, мы можем купить не только оружие, солдат — целую армию, все необходимое для успешной войны с красными.
— Ну что ты за человек! Только одно у тебя в голове, — заворчал Тугайсары.
— Поймите вы! Если его величество стремится выгнать кяфиров, почему он не займется немедля этим делом? Находясь здесь, в Кукташе, можно через Афганистан закупить необходимое оружие, солдат… А хозяин страны бежит! Увозит с собой все!
— Что ты предлагаешь?
— Я думаю, что будет лучше, если он останется здесь! — Гуппанбай, не отрывая глаз от Тугайсары, говорил решительно и зло. — Если надо, мы с вами съездим туда!
— Вот это другой разговор! — сказал Тугайсары. — Ты сказал то, что у меня на душе… На что мы годимся, если не можем послужить… Вон Кабул — рукой подать!
— Теперь стоит подумать…
— Что делать?
— Пока не знаю.
— Послушай, а ведь можно теперь сказать, что эмир продал страну на пятьдесят лет?
— Но он же хотел в Кабул!..
Наконец договорились: караван идет своим путем. А сами они, под предлогом разведки, поднимутся со своими людьми на Памир. И уничтожат отряд, присланный Эссертоном. Возвратившись, представят вещественные доказательства разгрома отряда разбойниками и остановят караван.
Сказано — сделано!
Тугайсары решил осуществить замысел сам.
Он блестяще провел операцию. Вернувшись из «разведки», бросил к ногам эмира трупы двух уйгуров и одного дунгана и рассказал о трагической судьбе отряда, истребленного разбойниками, ожидавшими его величество.
Как и следовало ожидать, Саид Алимхан круто изменил свое решение. «Нам ближе Кабул», — решил он. Мухаммад Арсланхан горячо поддержал его и срочно отправился с ишаном Судуром в Кабул готовить ему встречу.
…Мрачно смотрел Тугайсары на приближавшийся отряд Энвера-паши, взятого в плотное кольцо нукерами и жителями Кукташа.
— Стоять!.. Все — с коней!.. Сдать оружие! — рявкнул Тугайсары.
Спешившиеся люди Энвера-паши побросали на землю винтовки и сабли, но тут же быстро собрали и занесли в одну из комнат дома, где разместился Ибрагимбек со своим штабом.
— Коней в караван-сарай!.. А их под чинару! — приказал Тугайсары и подошел к пленным, сбившимся толпой. — Кто главный? — спросил он и тут же выхватил взглядом мужчину в шубе на волчьем меху, с холеной бородкой, смуглого и голубоглазого. — Ты? Ты — Энвер-паша?
Это был он.
Энвер-паша отделился от толпы и вышел вперед. Тугайсары задыхался, рвал пальцами воротник.
— Снимай шубу! — заорал он и, резко нагнувшись, вытащил из-за голенища плетку. — Подойди сюда!.. На колени!.. На колени! — криком повторил он. — Кяфир! Вонючий джадид! Ну, кому сказал — на колени!
Энвер-паша, еще до приезда в Кукташ, был готов к любому приему в ставке Ибрагимбека, ибо понимал, что без почты от эмира никто ему не поверит. И людей своих предупредил: при встрече быть готовыми к самому худшему.
Энвер-паша, повидавший на своем веку не одну смерть, знал, что в подобной ситуации один неверный шаг, одно неверное слово могут погубить не только его, но и всех прибывших с ним.
Он подошел к указанному месту. И — медленно опустился на колени.
«Почему не сопротивляется… зятек турецкого султана?!» — взбесился Тугайсары. Его плеть со свистом полоснула по спине Энвера-паши, одетого в английский френч защитного цвета.
Над площадью черной тучей нависла тишина.
Курбан с Турсуном-охотником из-за наплыва людей никак не могли рассмотреть, что происходило там, в центре площади, хотя и привстали на стременах. Под чинарой они увидели в испуге жавшихся друг к другу турок и афганцев.
— Что происходит, отец? — спросил Курбан у старика, уходившего с площади. Тот не уходил — убегал, семеня непослушными ногами, и что-то бормотал, и тюкал в землю перед собой сухой палкой.
— Тугайсары убивает гостя…
— Дорогу!.. Дорогу дайте! — раздался властный голос ишана Судура.
Люди расступились. Войдя в центр круга, ишан Судур увидел происходящее. Замер.
— Бе-е-к! — взревел он вдруг. В его голосе звучало все — боль, проклятье, ужас, укор, стыд.
Тугайсары, с поднятой рукой, посмотрел на ишана Судура и, со злорадной усмешкой на побагровевшем лице, бросил плетку на землю и пошел, не оборачиваясь. Но на его пути стоял Ибрагимбек.
— Что случилось, ваше преосвященство? — обратился он к хазрату.
Ишан Судур трясущимися руками то показывал на Энвера-пашу, то на Тугайсары. Подняв с земли плетку, протянул Ибрагимбеку.
— Бил он… его! — Ишан Судур помог подняться Энверу-паше.
Ибрагимбек, бешено сверкая глазами, повернулся к Тугайсары.
— Убирайся! — сказал он негромко, но веско.
Тугайсары, опустив голову, быстро ушел. Норов Ибрагимбека был ему известен. Не уйди он сразу — не жить ему: бек любил убивать при скоплении народа.
Ибрагимбек слез с лошади. Бросив поводья Тонготару, посмотрел на Энвера-пашу.
— Энвер-паша?.. Добро пожаловать!.. Простите, что так вышло, — кивнул он в сторону, где только что стоял Тугайсары.
Энвер понял уже по тому, как все почтительно расступились, что перед ним Ибрагимбек.
— Да, бек, я — Энвер-паша, — сказал он и… улыбнулся.
По приказу Ибрагимбека на площади построились все отряды во главе с командирами, находившимися в этот час в Кукташе. Ибрагимбек вместе с Энвером поднялись на балахану.
— Воины! Этот человек — его превосходительство Энвер-паша, он назначен указом нашего эмира Саида Алимхана новым главнокомандующим исламской армии! — одним духом выпалил Ибрагимбек. Ему самому понравилось, как спокойно, уравновешенно и очень солидно звучит его голос. «Друзья должны высоко оценить мою выдержку!» — с удовольствием подумал он. Посмотрел на окруженных нукерами, под чинарой, людей Энвера, крикнул: — Немедленно освободить! Вернуть оружие!.. Гуппанбай, откройте комнату его величества! Для Энвера-паши!