- В офицерскую столовую или в пассажирскую?
Офицеры завтракали и обедали в крохотной офицерской столовой, а ужинали в пассажирской, на первом уровне. Низшие чины - только в матросской, на втором уровне.
- Пойдем в офицерскую. А то опять начнешь заигрывать с пассажирами.
Аманда наградила меня очаровательной улыбкой, и мы, держась за руки, пошли по коридору к лестнице, ведущей на верхний уровень.
Завтрак был простым - тушенка с хлебом. Мы сели за маленький столик у стены, а не за длинный, стоявший посередине. Это означало, что командир хочет завтракать без соседей, и к нам никто не подсаживался.
- Надо бы тебе поговорить с Мелиссой Чонг,- посоветовал я Аманде. Она подскажет, чему следует учить беспризорников.
- По-моему, и так ясно. Надо начинать с азов, как с маленькими детьми. А кто такая Мелисса Чонг? - Аманда бросила на меня подозрительный взгляд. И где ты шлялся все это время?
Ревность беременной женщины вполне объяснима.
- Беседовал с пассажирами,- спокойно ответил я и сменил тему.
После завтрака я вернулся в центр управления. Во время прыжка сквозь пространство делать там особенно нечего и свободного времени хоть отбавляй. Бортовой компьютер постоянно следит за давлением и температурой воздуха во всех помещениях корабля, за работой систем регенерации и гидропоники. Практически все автоматизировано. Другое дело, если компьютер обнаружит какую-нибудь неисправность и забьет тревогу. Тогда понадобится вмешательство экипажа. И то лишь при несерьезной поломке. А при настоящей аварии вряд ли кто уцелеет.
На мостике несли вахту Филип Таер и пилот Ван Пэр.
Когда я вошел, оба вытянулись по стойке "смирно" - таков порядок, принятый на всех кораблях. Я махнул рукой: "вольно". Они сели. Я тоже сел в кресло и посмотрел на индикаторы и экран компьютера.
- Все показания в норме,-доложил пилот.
- Разрешите, я сам проверю? - вырвалось у меня. И я тут же пожалел о сказанном. Ведь Ван Пэр просто хотел перекинуться со мной словечком, развеять скуку, а я сразу полез в бутылку. Как бы не получилось так, как на "Гибернии", с пилотом Хейнцем. Ведь я долго не мог наладить с ним отношений. - Извините,- постарался я загладить неловкость, но от этого совсем озверел. Не к лицу командиру извиняться, если даже он не прав. Без суровости не может быть никакой дисциплины. Ведь недаром власть командира на корабле неограниченна. Знаки уважения, оказываемые командиру офицерами и прочими членами экипажа,- это не только традиция, а еще и средство укрепления дисциплины. Чтобы как-то разрядить обстановку, я обратился к Таеру:
- Филип, сколько еще нарядов вы схлопотали?
- Три, сэр.
Три наряда, по два часа каждый - это шесть часов тяжелых физических упражнений в спортивном зале.
- Должно быть, это замечательно - проводить столько времени в спортзале, Филип? - пошутил я.
- Да, сэр,- вежливо улыбнулся он. - Я часто там тренируюсь.
Мы подошли к опасной черте, и оба поняли это. Не дело командира считать внеочередные наряды гардемарина. Не к лицу гардемарину жаловаться командиру на своего непосредственного начальника.
Хотя Филип Таер на корабле был единственным гардемарином со стажем, все понимали, что в прежней должности старшего гардемарина его не восстановят. Год назад, когда "Гиберния" возвращалась с Надежды, Дерек Кэрр, претендовавший на должность старшего гардемарина, бросил Филипу вызов, и они пошли потягаться в силе в спортзал. Филип потерпел поражение и лишился должности. С тех пор он больше не трогал Дерека.
Согласно традиции, я не должен был сейчас брать Филипа в полет гардемарин, уступивший свое старшинство, считается профессионально непригодным. И хотя я не питал к Таеру симпатии, все-таки попросил адмирала Брентли зачислить его в мою команду. Только теперь я в полной мере осознал, какую совершил ошибку. Филипа ненавидели и лейтенант Тамаров, и Дерек Кэрр. Впрочем, во мне еще теплилась надежда, что все как-нибудь образуется. Как? Это я представлял весьма смутно.
- Говорят, вы неплохо играете в шахматы,- обратился ко мне пилот.
- Да, люблю иногда подвигать фигурки,- промямлил я.
- Я тоже! Может, сыграем, сэр?
Предложение было заманчивым. Я обожал шахматы, но принять предложение пилота значило нарушить традиции. Говоря языком устава, офицер не должен инициировать социальные контакты с командиром корабля.
- Когда-нибудь, может, сыграем,- ответил я уклончиво, не зная, как вести себя в сложившейся ситуации.
- Можно сыграть прямо здесь, если не возражаете. - Ван Пэр, очевидно, не понимал, что поступает бесцеремонно. - Видит Бог, лучшего способа убить время не придумаешь.
- Вряд ли это лучший способ,- недвусмысленно произнес я.
- Вот доска, сэр,- послышался из динамика полный энтузиазма голос компьютера Дэнни. На экране появилась шахматная доска с расставленными фигурами. - Если возникнут трудности, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне, я подскажу!
- На вахте не играю! - отрезал я. Терпеть не могу, когда на меня давят.
- Ну и зануда же вы! - капризным тоном произнес Дэнни.
Пожалуй, это не компьютер, а злостный нарушитель дисциплины!
- Вот командир Стэдмен охотно играл на вахте, когда не было других дел,- как бы между прочим заметил пилот.
Возражать командиру? Это уж слишком. Я едва сдерживался. А может, командир Стэдмен устроил на корабле бардак? Тогда с пилотом все ясно. На "Гибернии" была железная дисциплина, и я считал, что это в порядке вещей. Но неизвестно, как обстоит дело на других кораблях. Бесшабашность пилота никак не вязалась с обычно деловой атмосферой капитанского мостика. Во всяком случае, я к этому не привык. Конечно, мне очень хотелось сыграть партию в шахматы, но устав запрещал отвлекаться на вахте на посторонние вещи. А устав превыше всего.
- Вы свободны, пилот,- промолвил я ледяным тоном. - Идите к себе и отдыхайте до следующего дежурства. И прошу вас впредь исполнять мои приказы беспрекословно.
Пилот, не ожидавший такого поворота событий, прямо-таки обалдел.
- Есть, сэр. Извините, командир Сифорт. У меня и мысли не было проявить неуважение к командиру. - У двери Ван Пэр задержался: - Если хотите, можем сыграть в свободное от дежурства время.