Наконец шлюз наполнился воздухом до нужного давления, зажглась зеленая лампочка, внутренний люк плавно открылся. Вакс метнулся внутрь, склонился над замерзшим, изуродованным вакуумом телом Аманды, схватил его и, беззвучно рыдая, умчался в сторону лазарета.
На пульте управления был закреплен сложенный лист бумаги. Как в тумане, я развернул его и прочитал предсмертную записку жены:
"Дорогой и любимый Ник!
Я знаю, ты не хотел быть жестоким, ты просто считал, что выполняешь свой долг, свои обязанности. Я смирилась бы с этим, но он так горько плакал. Ему там холодно! Он замерзает! Ему нужно еще одно одеяло, очень нужно. Иначе он простудится и тяжело заболеет. Ведь я мать и не в силах слышать крики сына. Я пыталась не реагировать, как ты мне советовал, но больше не могу. Я скоро вернусь. Только найду его и укрою одеялом. Чтобы он мог уснуть.
Твоя Аманда".
Я скомкал записку, и она упала на пол. С трудом добрался до лестницы, вскарабкался на первый уровень и словно в тумане побрел к мостику.
Добрался до своего кресла, такого мягкого и удобного. Вцепился в подлокотники. Рейф Трэдвел с ужасом смотрел на меня. По инерции я попытался закончить расчеты, но ничего не соображал.
Не знаю, сколько прошло времени. Вернулся Вакс с покрасневшими от слез глазами, опустился в кресло и молча посмотрел на меня. Никто не издал ни звука. Я все пытался закончить расчеты, сам не зная зачем, цифры плыли передо мной, мысли путались...
- Что делать с матросом Алленом, сэр? - спросил Рейф.
Я поморгал, сгоняя пелену с глаз, медленно встал.
- С ним я сам разберусь,- ответил я и направился к выходу.
- Куда вы, командир? - встревожился Вакс.
- Куда? К матросу в кубрик.
- Зачем?
Дурацкий вопрос. Разве не ясно?
- Повесить его. - Я с трудом сдерживал бешенство. Вакс вскочил, каким-то непостижимым образом вмиг очутился у двери и загородил ее.
- Нет, сэр, вы не пойдете туда,- твердо заявил он.
- Не пойду? - удивился я. - Уйдите с дороги!
- Вы пойдете со мной. В ту сторону. - Он повел меня по коридору.
- Там же лазарет! А мне надо вниз.
- Нет, сэр, именно туда,- мягко поправил Вакс, увлекая меня за собой. Я покорно пошел следом за ним, чувствуя, что по лицу текут слезы.
Часть II
18 мая, год 2198-й от Рождества Христова
Из зеркала на меня смотрело изможденное, ничего не выражающее лицо. Уже в который раз я принялся завязывать галстук. Наконец, справившись с ним, я снял со спинки кресла китель, надел, еще раз посмотрел на себя в зеркало. Проверил, блестят ли ботинки, покинул свою опустевшую каюту и пошел в столовую.
Беспризорники при моем появлении встали. Я постучал ложкой по стакану и, когда в зале установилась тишина, начал читать молитву:
- Господи, сегодня, 18 мая 2198 года, все мы, находящиеся на борту корабля Военно-Космических Сил ООН "Порция", просим: благослови наш полет, ниспошли нам здоровье и благополучие.
По столовой разнеслось многоголосое "аминь". Я сел и стал рассеянно глядеть в тарелку. Надо есть, иначе сил вообще ни на что не хватит. И я стал буквально заталкивать в себя пищу.
Беспризорники скоро не в меру расшалились, стали награждать друг друга подзатыльниками, и я стукнул по столу так, что посуда ходуном заходила:
- Прекратить безобразие!
Все разом смолкли и больше пикнуть не смели.
Меня накачали транквилизаторами, и я двое суток провалялся в лазарете. Время от времени замечал на стуле в углу то Вакса Хольцера, то Алекса, то Дерека Кэрра, если, конечно, мне не мерещилось. Или же слышал чей-то плач.
Потом мне помогли одеться и отвели в пассажирскую столовую, где свершался чин отпевания покойницы. Присутствовали все пассажиры и большая часть экипажа. Я плохо воспринимал происходящее, словно издалека до меня доносилась заупокойная молитва, которую читал доктор Брос, потом Вакс и Дерек повели меня к шлюзу, где Вакс, посматривая на экран электронного блокнота, прочел заключительную молитву, утвержденную Церковью Воссоединения и предписанную министерством обороны Правительства ООН.
- Пепел к пеплу, прах к праху...
После молитвы Вакс вопросительно глянул на меня. Я кивнул, и он распорядился выпустить гроб в открытый космос.
Когда похоронный обряд закончился, я отказался идти в лазарет и отправился к себе в каюту. Не помню, сколько я просидел в кресле перед компьютером Аманды. Все эти дни он оставался включенным, и на экране по-прежнему светился текст ее незаконченной книги. Очнулся я, когда за мной пришел доктор Брос, отвел меня в лазарет и дал снотворное. Я быстро уснул.
Наутро я приступил к своим командирским обязанностям. Доктор не возражал, хотя и был встревожен. К счастью, кто-то убрал из каюты вещи Аманды и Нэйта. Кто - не знаю, экономы сообщили лишь, что все помещено в камеру хранения. Будь они постоянно перед глазами, я просто спятил бы.
После ужина я пришел в центр управления и застал там Рейфа Трэдвела. При моем появлении он вытянулся по стойке "смирно". Я скомандовал "вольно" и сел в свое кресло. Раньше я как-то не замечал нагромождения на мостике дисплеев и прочей электроники, а теперь помещение казалось очень неуютным. Хотелось побыть одному.
При вычислении курса сверхсветового прыжка результаты пилота совпали с моими. И как только главный инженер доложил своим бесстрастным голосом, что инженерное отделение готово, я нажал пусковую кнопку, и звезды с экрана исчезли.
Из-за моего горя мы задержались на четверо с половиной суток вместо трех, как было приказано. Мы отправились в путь с опозданием, снова изолированные от внешнего мира. Только сейчас до меня дошло, что я на мостике не один. Пилот и Рейф замерли, не издавая ни звука и боясь меня потревожить.
- Я хочу дежурить один. Вы свободны!
- Есть, сэр,- ответил Трэдвел, как и положено, однако пилот ответил не по уставу:
- Вы уверены, сэр, что в состоянии нести вахту один? Во мне вспыхнула ярость, пальцы вцепились в подлокотники кресла.
- Пилот Ван Пэр! Выполняйте приказ! Покиньте капитанский мостик! Живо! - Я едва сдержался, чтобы не наговорить лишнего.