- Мистер Таер, вы заперли трюм?
- Нет, просто закрыл дверь, сэр.
- Почему?! - заорал я.
- Но, сэр, вы приказали только осмотреть трюм и сделать инвентаризацию, а...
- Как зовут того матроса, который был с тобой?
- Ибарес.
- Он видел ящики с консервами?
- Да, помогал мне считать...
- Болван! Ты хоть на что-то способен?! - Я вскочил и побежал, крича на ходу: -Тебе ничего нельзя доверить. Вперед! Быстро!
Филип помчался за мной.
- В трюм, сэр?
- Да! Черт возьми... Нет! Вначале к складу оружия!
Я с трудом отпер склад, "пугач" и пистолет отдал Филипу, а себе взял лазерную винтовку. Из склада мы бросились к шлюпочному отсеку, надели скафандры. В грузовом трюме нет вентиляции, воздух не регенерируется и входят туда лишь в скафандрах. Распахнув толчком дверь, я увидел тускло освещенный гигантский грузовой трюм по центру вдоль оси до самого носа. Отключив рацию скафандра, наклонился к Филипу и спросил:
- Где?
Он молча указал на противоположную стенку. До нее было метров сто. Я включил рацию на прием, жестом приказал Филипу сделать то же самое и начал осторожно двигаться по проходу. В наушниках послышалось тяжелое дыхание и чей-то голос произнес:
- Быстрее, черт возьми! Пора уходить, а то застукают!
По обеим сторонам трюма шли узкие проходы; между ними над контейнерами, через каждые двадцать метров, тянулись мостики. Я пошел по одному из них на голоса к противоположному проходу. У контейнера с консервами трое в скафандрах грузили ящики на тележку.
- Не двигаться! - крикнул я и поднял винтовку.
- Бежим!
Выкрикивая проклятия, воры начали разбегаться. Один помчался по проходу в сторону шлюпочного отделения, другой спрыгнул с мостика и затерялся среди ящиков и контейнеров, а третий пошел на меня с железным прутом.
- Стой! - крикнул я.
Он метнул в меня прут и угодил прямо в шлем. Посыпались осколки, я зажмурился и выстрелил. К счастью, дышать в трюме было легко. Я открыл глаза, но негодяя и след простыл.
- Сюда, сэр! - закричал Филип. - Он... Ох! Я побежал на крик. Филип сидел на полу, держась за бок.
- Извините, сэр,- оправдывался он,- я метил в другого, а этот незаметно подбежал и отправил меня в нокаут. Они ушли.
- Ушли?! - Я схватил его за шиворот и поднял на ноги. - Чтоб тебя... Чертов гард! Где пистолет?! Где "пугач"?
Филип побледнел, с ужасом осмотрелся.
- Я... Они... Он подобрал их, сэр, когда я упал.
Потрясенный, я не мог вымолвить ни слова.
Устав квалифицирует открытое неповиновение матроса командиру как мятеж. Что же говорить о вооруженном сопротивлении? Незаконное приобретение или хранение огнестрельного оружия влечет за собой пожизненную ссылку на спутник Юпитера Каллисто для гражданских лиц и смертную казнь - для матросов.
А теперь на корабле начался вооруженный бунт. И все из-за Филипа.
- Я выстрелил в одного. Он пробегал мимо тебя? - спросил я Филипа.
- Кажется, я видел только двоих, сэр.
- Кажется! - передразнил я его. - Значит, третий где-то здесь.
Мы пошли по трюму. Я держал наготове винтовку, но она не понадобилась - третий лежал ничком под мостиком. Голова у него была прострелена. Я приказал Филипу взглянуть на раненого. Филип вернулся бледный. Оказалось, что матрос убит и глаза его уже остекленели.
Мы вышли из трюма., и я сбросил скафандр.
- Все из-за тебя! - ворчал я на Филипа. - Ведь ты знал, что у нас мало еды, почему же не запер дверь в трюм? Думал, матросы этим не воспользуются? Ты даже не сумел сохранить доверенное тебе оружие! Теперь у мятежников есть пистолет и "пугач". Болван! Щенок! Выпороть тебя мало!
Своей виноватой улыбкой Филип буквально достал меня. Я был в бешенстве.
- Да! Видит Бог, заслужил порку, гардемарин! Я не был лейтенантом, и в моей каюте никогда не было скамьи для порки! Но теперь я научусь сечь!
В глазах Филипа появилась мольба, но он не проронил ни слова.
- Пошли! - Я схватил его за руку. - В лейтенантскую каюту!
Обуреваемый слепой яростью, я потащил Филипа по коридору, и вскоре мы уже были в офицерском отделении. Дверь в лейтенантскую каюту была приоткрыта. Я ворвался туда. Скамья стояла на месте, рядом - кнут. Филип, едва сдерживая слезы, снял китель, аккуратно сложил его, повесил на спинку кресла, шагнул к скамье, лег и скрестил руки под подбородком, как и положено.
Я прислонил винтовку к стене, схватил кнут.
- Я тебя научу нести службу, чертов... - Я больно хлестнул его.
Филип вскрикнул, дернулся. Я снова взмахнул кнутом, упиваясь своей властью.
Вдруг ярость схлынула, сознание прояснилось, я опомнился. Что же я делаю?! Кнут выпал из руки. Я рухнул в кресло у стола. Филип ждал продолжения порки.
- Господи! - схватился я за голову. Гардемарин продолжал лежать.
- Поднимайся, Филип,- прохрипел я. Он медленно встал, начал натягивать брюки. Лицо его пылало.
- Садись.
Он послушно сел, морщась от боли.
- Не знаю, сможете ли вы меня простить, мистер Таер. Я даже не надеюсь на это. Весьма сожалею о своем недостойном поступке. Это несправедливо.
- Нет! - выкрикнул он.
- Да! Ты...
- Нет, сэр, вы правы! - Из глаз его брызнули слезы. - Я не запер дверь, потерял оружие. Простите меня, постараюсь исправить свои ошибки! Что там порка! Я даже не знаю, какого заслужил наказания. Наказывать - значит доверять! Без наказаний на корабле нельзя. Я не похож на этих матросов. Уважаю дисциплину, уважаю присягу. Пожалуйста! - Он вскочил, протянул мне кнут. - Я ненавижу порку, но вы командир! Умоляю, выпорите меня! Не бойтесь!
Он положил кнут на стол прямо передо мной. Я закрыл глаза. Наступила гнетущая тишина.
- Думаешь, я боюсь? Боюсь, что ты присоединишься к бунтовщикам?
- Почему же тогда вы бросили кнут? Или я мало натворил?
- Бросил потому, что понял свою ошибку. Это я обязан был запереть трюм. Как только поднялся на борт. Из-за моей неосмотрительности погиб человек. А я свалил свою вину на тебя. Что же до пистолета и "пугача"... И здесь ты не виноват, у тебя их отняли. Ты делал все, что мог.
- Значит, плохо сделал! - На лице его еще не высохли слезы. - На корабле я единственный офицер. Вам бы на меня положиться, а я вас подвел. Нет, я ни на что не гожусь. Недаром вы отказались взять меня с собой. От меня никакого проку. Хуже того, один вред.